"Роза радость Афродиты,
Роза - муз цветок любимый..."
Из Анакреона.
I
Роза у древних
Роза - царица цветов. Ее любили, ей поклонялись, ее воспевали с незапамятных времен. О ней создалось столько сказаний, она играла такую выдающуюся роль в истории человечества, что об этом можно бы написать целые тома.
Выберем наиболее характерное.
Самые первые сведения о розе мы встречаем в древнеиндусских сказаниях, судя по которым, она пользовалась в древней Индии таким почетом, что даже существовал закон, по которому каждый принесший царю розу мог просить у него все, чего только пожелает.
Ею украшали брамины свои храмы, ею усыпали путь, по которому должны были следовать во время торжественных процессий божества, ею убирали цари свои покои, ею уплачивали дань и царские подати.
Запах же ее считался в Индии столь приятным, что индийские принцы и принцессы проводили в чудных садах своих вдоль всех дорожек канавки, наполненные розовой водой, чтобы испаряющийся запах роз пропитывал всю окружающую атмосферу и не покидал их даже и на воздухе.
О появлении ее на свете в сказаниях этих ничего не говорится; только в индийских мифах сообщается, что красивейшая на свете женщина Лакшми родилась из распускающегося, составленного из 108 больших и 1.608 мелких лепестков бутона розы. Вишну, охранитель вселенной, увидев эту обворожительную красавицу, укрывающуюся в своей прелестной розовой колыбельке, увлеченный ее прелестью, разбудил ее поцелуем и, таким образом, превратил в свою супругу.
С этой минуты Лакшми сделалась богиней красоты, а укрывавшая ее роза - символом божественной тайны и стала считаться у всех восточных народов священной.
Окутав, как дымкой, весь Восток своими сказаниями, роза нашла главный приют себе в древнем Иране, стране персов, поэты которой написали о ее прелести сотни томов. По словам одного из этих поэтов, она была подарком самого Аллаха. К нему явились однажды все дети флоры с просьбой назначить им нового повелителя вместо сонливого лотоса (нильской водяной лилии), который, хотя и был дивно красив, но забывал среди ночи свои обязанности правителя. Тогда Аллах, благосклонно их выслушав, внял их просьбе и дал им правительницей белую девственную розу с охраняющими ее острыми шипами.
Когда соловей увидел эту новую чудную царицу цветов, то был так пленен ее прелестью, что в восторге прижал ее к своей груди. Но острые шипы, как кинжалы, вонзились ему в сердце, и теплая алая кровь, брызнув из любящей груди несчастного, оросила нежные лепестки дивного цветка. Вот почему, говорит персидское сказание, многие наружные лепестки розы и по сих пор сохраняют свой розоватый оттенок.
Слово "гюль", роза, для перса и особенно для персианки является очаровательнейшим из слов, и сама Персия у поэтов получила название "Гюлистан" - сад роз. И действительно, здесь всюду розы. Ими переполнены и сады, и внутренние дворы, ими украшены все комнаты, купальни, могилы; без них не обходятся ни одно торжество, ни один праздник.
Особенно же красив бывает проводимый в Кашмире праздник распускающейся розы. Он проходит обыкновенно в то время, когда розы только что начинают расцветать. Тогда отовсюду стекаются в Кашмир молодые люди и, гуляя по улицам с корзинами роз, бросают ими в прохожих. Тот или та, в которых попали розой, считаются счастливцами и обязаны, в свою очередь, дать попавшему в них какой-нибудь подарок. И все с удовольствием отдариваются, так как уверены, что осыпавший их поток роз принесет им счастье.
Из персидских поэтов особенно воспевал розу знаменитый Хафиз, в память чего он даже погребен в местечке Кессер, представляющем самый обширный на всем свете сад роз.
От персов благоговение и любовь к розе перешли и к туркам или, лучше сказать, ко всем магометанам, которые, согласно Корану, верят, что белая роза выросла из капель пота Магомета при ночном его восхождении на небо. Поэтому они приписывают ей очистительную силу, и ни один магометанин не только не позволит себе наступить ногой на розу, но даже если бы ему пришлось увидеть валяющийся на земле лепесток ее, тотчас же его подымет и бережно положит на чистое место.
Вследствие этого, вероятно, очистительную силу приписывают они и приготовленной из нее розовой воде, и султан Саладдин, как известно, снова отняв у христиан в 1189 году Иерусалим, вступил в превращенную крестоносцами в церковь мечеть Омара не ранее, как обмыв весь пол, все стены ее и даже скалы, на которых она была построена, розовой водой. О том, сколько было потрачено этой воды, можно судить отчасти уже по тому, что для перевозки ее потребовалось более 500 верблюдов.
Так же поступил и Магомет II с храмом св. Софии после взятия им Константинополя в 1453 году. Прежде чем превратить этот чудный храм в мечеть, он велел его весь снизу доверху вымыть розовой водой.
Розой увлекался, говорят, даже и великий Конфуций, посвящая свою поэзию ее красоте и запаху и воспевая ее как царицу цветов. Говорят также, что из 18.000 томов, составляющих библиотеку китайского императора, более 500 трактуют только о розе и что в императорских садах она растет в таком количестве, что цветы ее дают ежегодно более нежели на 50.000 франков эссенций.
Интересное применение имеют еще в Турции лепестки роз, особенно же розовых. В них обертывают или, лучше сказать, ими осыпают в сералях новорожденных, и только за неимением их употребляют для этой цели напоминающий их своим цветом розово-красный газ, который вследствие этого, как известно, ежегодно выписывают в Турцию и Египет целыми тысячами аршин.
Знали ли древние евреи розу - вопрос спорный. Некоторые ученые находят, что встречающееся в Библии еврейское слово "шошам", переведенное Лютером как "роза", обозначает не розу, а красную лилию. С другой же стороны, по Талмуду, красная роза выросла из безвинно пролитой крови Авеля и потому должна служить украшением каждой еврейской невесты в день свадьбы. Скорее всего, однако, евреи ознакомились с ней лишь по возвращении своем из Египта, который, в свою очередь, ознакомился с ней не ранее VII столетия до н.э., так как до этого времени изображение ее не встречается ни на одном из египетских памятников, ни в одном из папирусов.
Описав в кратких чертах роль розы у восточных народов, перенесемся теперь в Грецию - этот центр всей умственной жизни древнего мира.
Греки считали розу даром богов, и знаменитая поэтесса Сафо дала ей название царицы цветов. Появление этого прелестнейшего из цветов греческие поэты облекли в целый ряд чудных сказаний.
По словам Анакреона, она родилась из белоснежной пены, покрывавшей тело Афродиты (Венеры), когда эта богиня любви во всей своей дивной красоте вышла после купанья из моря. Увидев на ней этот не менее ее прелестный цветок, очарованные боги обрызгали его сейчас же нектаром, который и придал ему чудный запах. Однако дававший бессмертие нектар, вследствие зависти некоторых богов, не дал его розе, и она осталась такой же смертной, как и все, что рождается на земле.
Явившуюся во всей ее девственной прелести и чистоте белую розу жрицы Афродиты снесли в храм этой богини и украсили ею алтарь и окружавший их сад. И роза оставалась белой до тех пор, пока сердце Афродиты не было поражено ужасной вестью: ее возлюбленный Адонис лежит раненный насмерть вепрем. Забыв все, в неописуемом горе устремляется богиня в рощу Пифона, где находится ее дорогой, и бежит, не обращая внимания на покрывающие розы шипы, которые ранят ей до крови ноги. Несколько капель этой божественной крови попадает и на розы и из белых превращает их в ярко-красные.
По другому сказанию, белая роза сделалась Красной во время одного из пиршеств богов на Олимпе. Порхая в веселом танце. Амур как-то нечаянно опрокинул своими розово-красными крылышками сосуд с нектаром, который, разлившись на цветшие тут же белые розы, окрасил их в красный цвет и сообщил им прелестный запах.
Еще поэтичнее предание о сотворении красной розы богиней Флорой. Не любившая и избегавшая долгое время Амура, Флора была все-таки поражена его стрелой и воспылала к нему с этой минуты страстной любовью. Но хитрый божок, добившись желаемого, начал тогда, в свою очередь, избегать Флору, и вот тогда-то, в неудовлетворенной страсти, она решила создать цветок, который и смеется и плачет - соединяет в себе и грусть и радость. Увидев выраставший в руке своей чудный цветок, богиня в восхищении хотела, воскликнуть: "Эрос" (так звали греки Амура), но, застенчивая от природы, запнулась, покраснела и, проглотив первый слог, крикнула только: "рос". Росшие вокруг цветы подхватили это слово, и с той поры цветок этот и стал называться розой.
Наконец, еще по одному сказанию, роза происхождением своим обязана богине охоты Диане. Влюбленная в Амура, богиня эта приревновала его к дивно красивой нимфе Розалии. И вот однажды в диком гневе схватила она несчастную, повлекла в ближайший куст терновника и, изранив страшными шипами этого колючего кустарника, лишила ее жизни. Узнав о горькой участи своей возлюбленной, Амур поспешил на место преступления и, найдя ее бездыханной, в неутешном горе залился горючими слезами. Слезы его капали, капали из глаз на терновник, как роса, и - о, чудо! - орошаемый ими куст начал покрываться дивными цветами. Цветы эти были розы.
Роза играла у греков выдающуюся роль не только в радостных и печальных торжествах, но и в домашнем быту. Венками из роз, перевитых миртами, украшалась у них невеста. Розами убиралась дверь, ведущая в ее дом, и лепестками же розы усыпалось брачное ложе. Венки из роз посылали друг другу влюбленные или клали их у порога в дом. Если же у кого-либо из молодых людей разрывался венок, то говорили, что он влюблен. И когда он не желал сознаться, прибегали к помощи так называемого резанного оракула, который, как сообщает Феокрит, состоял в следующем. Брали розовый лепесток, клали его на образованное большим и указательным пальцем левой руки отверстие (как это мы иногда делаем с маковыми лепестками) и затем ладонью правой ударяли по этому месту. Если лепесток оставался цел, то считалось, что отрицавший сказал правду, если же он лопался, и притом с треском, то над запиравшимся юношей или девицей начинали подтрунивать, говоря, что они влюблены, но без надежды на взаимность.
Розами и венками из роз греки усыпали путь возвращавшегося с войны победителя и убирали его колесницу. Ими же убирали тело и гробницы дорогих умерших. Так, например, Гомер говорит, что Афродита украсила ими тело Гектора и что Анхис просил роз, чтобы украсить ими могилу своего друга. Розами убиралась также постоянно могила Софокла.
Греки носили розы на голове и на груди также в знак траура, как символ кратковременности нашей жизни, которая так же быстро увядает, как и душистая роза. У них возникла даже пословица: "Если ты прошел мимо розы, то не ищи ее более".
С другой стороны, они убирали ею памятники и урны с прахом покойников, так как приписывали ей чудесное свойство сохранять смертные останки от разрушения и думали, что запах ее приятен душам умерших. Кроме того, в бутоне розы они видели символ бесконечности, выражавшийся в ее круглой, не имеющей ни начала, ни конца форме, и на греческих намогильных памятниках можно было то и дело встретить изваяние плотно сомкнутого бутона розы.
Не менее выдающуюся роль играла роза и в религиозных обрядах греков. Венками из роз они украшали чело богов и венки из роз клали у ног их. Но особенно украшалась ими, как это мы уже говорили, статуя Венеры: увядшие на челе ее розы считались чудодейственными. Элиан приводит даже такой случай: у знаменитой куртизанки и первой красавицы во всей Греции Аспазии в детстве был на щеке нарост, от которого она никакие могла избавиться, несмотря на все старания знаменитейших врачей. Обезображивавший лицо, нарост этот приводил ее в такое отчаяние, что, сделавшись молодой девушкой, она даже решила умереть. Но спасло ее - сновидение. Ей приснилось, будто любимая птица Венеры - голубь явилась ей в виде молодой девушки и предложила снять увядшие на челе богини розы и, сделав из их листьев мазь, натереть ею нарост. Аспазия сделала, как ей было сказано, нарост исчез, и она превратилась в красивейшую из женщин Греции.
Самые знаменитые в Греции храмы Венеры, находившиеся на островах Кирене и Родосе, были окружены роскошнейшими и обширнейшими садами роз. Здесь поклонение розе доходило до того, что даже монеты были снабжены ее изображением.
Вообще надо сказать, что в Греции пользовались величайшим почетом не только сама роза, но даже и торговля ею, и вязание из нее венков. И первая вязальщица венков в Древней Греции, красавица Глицера из Сициона, была даже увековечена знаменитым греческим живописцем Павсием, написавшим ее портрет. Впоследствии за одну лишь копию с этой картины Лукулл заплатил несколько тысяч рублей.
Из Греции роза была перенесена колонистами в Рим и прижилась там прекрасно. Но чудный цветок этот получил здесь совершенно иное значение. В то время как в Греции у богов он служил символом любви и красоты, а у людей - выражением веселой радости и глубокой печали, у римлян во времена республики он считался символом строгой нравственности и служил наградой за выдающиеся деяния, а во времена падения Рима являлся символом порока и предметом роскоши, на который тратились безумные деньги.
Вначале, как сообщает римский писатель Элиан, римские воины, отправляясь на войну, снимали даже шлемы и надевали венки из роз, чтобы вселить в себя мужество, да и вообще в это время она служила эмблемой храбрости. Это был как бы орден, который давался в награду за геройство. Так, Сципион Африканский разрешил солдатам 8-го легиона, первыми ворвавшимся в неприятельский лагерь, в день их триумфального шествия в Риме нести в руках букеты из роз и в увековечение их выдающейся храбрости выбить изображение розы на их щитах. Точно так же и Сципион-младший дозволил солдатам первого взобравшегося на стены Карфагена легиона украсить венками из роз их щиты и убрать розами всю триумфальную колесницу.
Вообще, вначале венком из роз было дозволено украшать чело человека, сделавшего что-нибудь выдающееся, и когда Марк Фульвий после небольшой стычки позволил своим солдатам украсить шлемы розовыми венками, то получил за это строгий выговор от цензора Катона.
Римляне готовили еще из розы всевозможные питья и яства. Кроме вина, о котором мы сейчас говорили, они делали, подмешивая к лепесткам яйца, пудинг, желе, розовый сахар и многочисленные сладости, по сих пор употребляющиеся на Востоке.
Вообще у римлян этого времени потребность в розе была так велика, что обширнейшие резанные сады, находившиеся в громадном количестве в окрестностях Рима и во всей Кампании, были не в состоянии ее удовлетворить и приходилось привозить розы целыми кораблями из Александрии и Карфагена, где возникла вследствие этого даже новая громадная отрасль промышленности. В резанные сады превращены были в ущерб хлебным полям самые плодоносные местности Рима, так что большинство благомыслящих людей даже были этим возмущены, и Марциал, например, с горькой насмешкой писал: "Египтяне, пришлите нам хлеба взамен наших роз". Все улицы Рима были до того пропитаны запахом роз, что непривычному человеку становилось дурно. На каждом углу, на каждом перекрестке можно было встретить или торговцев розами, или торговок и вязальщиц венков из роз. Целые сотни их торговали розами на рынках, как это было некогда в Афинах. Наконец, существовала в Риме даже особая биржа роз и были особые, занимавшиеся только куплей и продажей роз маклеры, так как розы были, конечно, различных сортов и цен. Самыми знаменитыми и драгоценными считались зацветавшие два раза в году розы из Пестума. Они были не раз воспеты самыми знаменитыми поэтами Рима Вергилием, Овидием...
II
Роза в Западной Европе
Такое отношение римлян к розе, конечно, не могло не внушить отвращения к ней первых христиан, и они смотрели на нее сначала как на цветок разврата и гибели. Тертуллиан написал строгое послание против употребления венков из роз, а Климент Александрийский считал даже за грех увенчивать свою главу подобным венком. Но со временем эта неприязнь к розе смягчилась, и благодаря своей дивной красоте и приятному запаху она стала мало-помалу приобретать расположение христиан. Прошло несколько столетий, и святые отцы, забыв ее значение в дни упадка Рима, объявили ее райским цветком и даже посвятили Пресвятой Богородице.
Тогда с розой начало соединяться множество священных и исторических сказаний. Так, например, в них сообщается, что св. Доротея, растерзанная дикими зверями в Колизее, посылает среди зимы с ангелом антиохийскому архиепископу Феофилу розу; что св. Доминик, желая быть угодным Богу, искалывает себя терниями и тернии эти превращаются в розы; что архангел Гавриил, взяв белых, желтых и красных небесных роз, делает из них три венка для Пресвятой Богородицы. Венок из белых роз обозначает ее радость, из красных - ее страдания, а из желтых - ее славу. Вследствие этого и древнегерманские живописцы любили изображать Богоматерь с Младенцем, окруженных тремя венками из роз, причем каждый из них имел только что указанное значение. Некоторые из этих картин сохранились и по сих пор. Такую картину, например, можно видеть в церкви городка Вейльгейма в Швабии, а другую - в церкви города Кольмара - она носит название "Пресвятой Девы Марии в розовом кусте" и считается одной из замечательнейших картин древнегерманской живописи.
Белые розы назывались в это время также розами Магдалины, и про них рассказывали, будто они потеряли свой цвет от пролитых на них Магдалиной слез раскаяния.
Затем в одной из легенд о кресте Спасителя говорится также о моховой розе, которая возникла из капель крови Христовой, упавших на находившийся у подножия креста мох. Кровь эта, струившаяся по кресту, собиралась ангелами в золотые чаши, но несколько капель случайно упало на мох, который, чтобы уберечь их от осквернения, сейчас же жадно впитывал в себя. И вот из этих-то божественных капель и выросла чудная красная моховая роза, ярко-кровавый цвет которой должен служить нам вечным напоминанием о пролитой за наши грехи крови.
Кроме того, роза является в католических легендах иногда небесной защитницей добрых дел. Так, в одной из них повествуется про святителя Николая. Когда он однажды среди страшно студеной зимы нес взятый в монастыре хлеб, чтобы накормить бедных, и был остановлен строгим настоятелем монастыря, то хлеб этот превратился в розы - в знак того, что это доброе дело было приятно и самому Господу. Аналогичные же сказания существуют про римско-католических святых: про св. Елизавету Тюрингенскую, про св. Радегунду и св. Казильду.
Церемония поднесения папского подарка отличается большой сложностью. Парадный придворный экипаж, украшенный гирляндой живых или искусственных белых роз, ожидает депутатов папы у вокзала. Во дворе дворца знатных римских гостей той королевы, которой подносится роза, встречает барабанным боем выстроенный в парадных мундирах полк. Затем старший из папских послов несет розу в высоко поднятой руке до приемной залы, где кладет ее на приготовленный столик, покрытый белою шелковой скатертью. Вслед за тем дворцовый епископ служит молебствие, на котором королева присутствует, сидя под белым балдахином. Затем все отправляются в тронную залу, и здесь ее величество садится в стоящее на возвышении кресло. Рядом с ней занимает место старший посол, младший же, стоя перед ней, читает громко послание папы. При этом он три раза медленно взмахивает золотою веткой и, наконец, вручает ее прелату. Тот прикасается розой к сердцу королевы и произносит следующие слова: "Вот таинственная роза - дар святейшего отца". Королева целует золотой цветок и отвечает: "Благодарю Господа". Вслед за тем король или королева жалуют послам высший орден своего государства.
Из исторических лиц такую розу получили в 1160 году Людовик Молодой, которому она была прислана папой Александром III за почет, который ему был оказан при проезде через Францию; Иоанна Сицилийская, которой послал розу папа Урбан V за то, что она избавила Италию от венгерцев; Фридрих Саксонский (до реформации); германский император Генрих III, а в более близкие времена - императрица Евгения, несчастная мексиканская императрица Шарлотта и испанская королева Изабелла.
Говоря об этой розе, нельзя обойти молчанием и другое, играющее важную роль в католичестве предание - в четках, которые носят по-французски также название роз, так как составляющие их шарики в первое время делались из тертых розовых лепестков, связанных гуммиарабиком.
У католиков четки введены были в употребление основателем Доминиканского ордена Домиником де Гузманом, но ведут начало от восточных народов, где они были сначала в употреблении у ламайских монахов, а затем от них перенесены были к туркам, у которых странным образом они носят также название роз, хотя и делаются из шариков земли, взятой в Мекке или Медине.
Теперь, если перейти к отдельным христианским государствам, то увидим, что наибольшею любовью пользовалась роза во Франции. Здесь ее так высоко чтили и ценили, что даже разводить ее позволялось не всякому. И тот, кто получал эту привилегию, обязывался ежегодно доставлять городскому совету в день Благовещения три венка, а в день Вознесения - корзину с розами, из которых потом готовили дорого стоившую в то время розовую воду, которую примешивали, по обычаю, почти во все праздничные кушанья.
В XIII веке возникает во Франции обычай ношения дамами венков из роз, которые получают название "шапель", а занимающиеся их вязаньем - "шапелье" - слово, которым теперь обозначают фабрикантов шляп; так что, по-видимому, от этих венков произошло и нынешнее французское слово "шапо" (chapeau) - шляпа. Обычай этот вскоре настолько распространился, что даже самый бедный человек считал обязанностью подарить своей дочери в день свадьбы подобный "шапель", который она надевала на голову во время венчания. Отсюда же произошло, вероятно, и название "chaperon de roses" - небольшой подарок, который дарили в средние века или новобрачным, или ребенку в день крещенья.
Скажем, кстати, что и самое крещенье производилось в это время часто с примесью розовой воды, которая почти постоянно приносилась в церковь.
Байе рассказывает, что такой водой крестили, например, известного средневекового французского поэта Ронсара, и когда, сделавшись в царствование Генриха II знаменитым поэтом, он получил первую награду на состязании поэтов в Тулузе, то ему, вместо обычной золотой дикой розы (шиповника), поднесли серебряную статую Минервы, желая этим как бы указать, что, будучи крещен розовой водой, он еще в пеленках был уже признан поэтом. Получив эту награду, Ронсар, как говорят, послал ее в подарок почитательнице своей - королеве Марии Стюарт, а она в ответ прислала ему венок из серебряных роз, на каждом листке которых в виде росинок блестели чудные брильянты. На обвивавшей его ленте была сделана следующая надпись: "Ronsard, l'Apollon de la source des muses". (Ронсару - Аполлону источника муз).
В XIV веке возникает во Франции еще новый оригинальный обычай, связанный с розой. В палате, составлявшей так называемый королевский совет и состоявшей из 6 духовных и 6 светских пэров, входит в обыкновение, чтобы каждый из пэров, как только у него возникает какое-либо дело в суде, подносил всем членам палаты розы. Поднесение это получает название "baille des roses", и при палате учреждается даже особая должность придворного поставщика роз, местопребыванием которого назначается местечко "Фонтене-о-роз", славившееся уже тогда своей культурой роз.
Но в XVI столетии обычай этот, вследствие постоянных ссор членов палаты из-за мест, прекращается, и ни в чем неповинная роза подвергается такой опале, что духовный суд в Ниме предписывает, чтобы она отныне служила знаком отличия христиан от евреев, которые обязаны носить ее на груди.
Но такое гонение во Франции на розу было временным и ограничилось некоторыми местностями, так как уже несколько лет спустя возник среди садоводов небольшого, находившегося недалеко от Парижа, городка Провен обычай выбирать ежегодно короля роз. Выбор этот производился в день св. Фиакра. Царствование такого короля продолжалось год и сопровождалось разного рода почестями. Подобное же избрание, но не короля, а королевы, или, как ее называли, "розьеры", проводилось еще и в местечке Саленси 8-го июля - в день св. Медара. Розьера избиралась из трех наиболее добродетельных и целомудренных девушек всей провинции. А для того, чтобы не могло произойти какой-либо ошибки и чтобы честь эта досталась действительно наиболее добродетельной, имена предлагаемых к избранию провозглашались сначала с церковной паперти, где каждый мог высказать о них свое мнение и, в свою очередь, предложить, если он только знает, еще более достойную.
Как скоро выбор был сделан, избранницу при звуках музыки вели в сопровождении 12 пар празднично одетых девушек в господский замок, а оттуда - в церковь св. Медара, где лежал приготовленный для розьеры венок или, лучше сказать, повойник из чудных роз. Повойник этот в присутствии всех молящихся с молитвою возлагался священником на главу избранницы. Затем следовал целый ряд празднеств. Удостоенная такой чести девушка получала, как награду за свое безукоризненное поведение, 25 ливров и часто пользовалась своим титулом розьеры в продолжение многих лет (обыкновенно до выхода замуж).
Празднество это, как говорит предание, было установлено еще в VII столетии н.э. св. Медаром, архиепископом в Саленси, который для того, чтобы увековечить его, оставил даже по завещанию 12 десятин земли, из дохода от которой и составляется выдаваемая розьере премия. Первой розьерой была его собственная сестра, и изображение этого торжества сохранилось и по сих пор на фреске, находящейся в церкви св. Медара в Саленси.
С другой стороны, существует мнение, будто это празднество было установлено лишь при Людовике XIII, чему доказательством служит серебряная пряжка, которая надевается в виде украшения на венок из роз и которая, как говорят, была пожертвована этим королем.
Подобные празднества со временем стали проводиться еще и во многих других местностях Франции. Особенной же известностью пользовались празднества в память Мальзерба, министра Людовика XVI, погибшего, как и этот король, на эшафоте.
Скажем кстати, что, кроме подобного рода торжеств, роза играла еще видную роль и в праздниках, которые, как кажется, представляли начало наших битв цветов.
Так, в городке Тревизо существовал с незапамятных времен праздник, во время которого среди города устраивалась крепость, ее валы и стены состояли из драгоценных ковров и шелковых тканей. Знатные девушки города защищали крепость, а знатные юноши осаждали ее. При этом орудиями осады и защиты служили яблоки, миндальные орехи и цветы, главным образом розы, которыми бросали друг в друга, а также струи розовой воды, которой обдавали защитницы крепости осаждавших. На праздник этот стекались отовсюду тысячи зрителей, и присутствовавший на нем однажды Фридрих Барбаросса нашел даже, что веселее этого праздника ему ничего не приходилось видеть. Особенно же славился этот праздник тем, что встречавшиеся на нем юноши и молодые девушки выбирали себе невест и женихов и после него всегда заключалось много браков.
Таким же цветком горя роза явилась вначале и в истории Англии.
Почти неизвестная здесь до XIV столетия, она появилась при дворе английских королей незадолго до начала кровавой распри между домами йоркским и ланкастерским и так пленила их своей красотой, что тот и другой поместили ее в своем гербе, причем первый избрал белую, а второй - алую. Вследствие этого распря, возникшая при Генрихе VI Ланкастере за право на английский престол с Эдуардом Йоркским, и носит название войны Алой и Белой розы.
Об этом избрании роз мы находим у Шекспира в его хронике "Генрих VI" такую сцену.
Дело происходит в 1450 году в парке Тампль у куста роз. Собралось многочисленное собрание, чтобы обсудить, кого избрать на трон. Приходит Плантагенет, один из имеющих право на престол, и все, смутившись, умолкают.
Тогда Плантагенет (представитель дома Йорка) говорит: "Пусть всякий дворянин, кто чтит высоко свое званье и верит в то, что я не буду лгать, сорвет со мной вот эту белую розу".
Сомерсет: "А тот же, кто не трус, не льстец и смело стоит со мной за правду, пусть тот сорвет эту красную".
Варвик: "Я ненавижу всякие румяна и потому сорву без всякой лести с Плантагенетом белую".
"В таком случае, - говорит Йорк (2ч. 1 акт), - я поднимаю высоко молочно-белую, пусть она будет красоваться на штандарте Йорка, чтобы вести борьбу с Ланкастером"...
И вот в минуту, когда Ричард Плантагенет вступает на трон, король Генрих является со своей свитой - все с красной розой на шляпах.
Тогда, вне себя от гнева, Ричард восклицает: "Нет, я не успокоюсь до тех пор, пока моя белая роза не окрасится теплой кровью Ланкастеров в красную"...
И вот под знаменем этих-то двух мирных роз и разгорается страшная, ожесточенная братская война, которая длилась, как известно, 30 лет с лишком, была крайне кровопролитна и отличалась большими жестокостями как с той, так и с другой стороны.
Кусты, с которых были сорваны эти две исторические розы, находились в Лондоне в перке Тампль до последнего времени и погибли лишь несколько лет тому назад. Впоследствии в воспоминание об этой распре английские садоводы даже вывели особый сорт розы, получивший название "Ланкастер-Йорк" и отличавшийся тем, что на одном и том же кусте эта роза давала и белые и алые цветы.
Однако, отпраздновавшая так печально свое вступление в Англию, царица цветов вскоре сделалась всеобщей любимицей.
Служа сначала лишь отличительным знаком актеров, которые, по предписанию королевы Елизаветы, могли являться вне театра в обыкновенном платье, но с розой на башмаках, она вскоре сделалась принадлежностью костюма всех щеголей и щеголих Англии. Щеголи носили ее за ухом, причем, чем крупнее был цветок, тем это считалось шикарнее. Розу носили не только летом, но и зимой, а так как в зимнее время в те времена живая роза являлась еще большею редкостью, то людям со средними средствами приходилось заменять живую искусственной. Вскоре с живой розой за ухом стала появляться и сама королева Елизавета, и даже с такой розой чеканили одно время ее изображение на серебряных монетах.
Наконец, роза сыграла интересную роль еще и в жизни покойной королевы Виктории.
Рассказывают, что, когда приехавший в Англию свататься за королеву Викторию и, скажем между прочим, очень нравившийся ей принц Альберт Кобургский появился на данном в его честь придворном балу, королева в знак своего расположения отшпилила от корсажа розу и передала ему.
Очарованный таким вниманием, принц пришел в восторг и, не найдя на своем фраке петли, куда бы ему прикрепить драгоценный подарок, не задумавшись ни на минуту, сделал перочинным ножом на фраке, как раз против сердца, крестообразный надрез и воткнул в него подаренную розу.
Эта находчивость и цена, которую он придал ее небольшому знаку внимания, окончательно пленили Викторию и решили ее участь. Она согласилась на сделанное ей принцем предложение и стала его женой.
Наконец, роза была и последним цветком, унесенным столь любившим розы королем Эдуардом VII из этого мира. Прощаясь с ним навеки, когда он лежал уже в гробу, вся в слезах, королева Александра вложила ему в руку чудную белую розу.
III
Роза в Германии и у нас
В Германии роза (шиповник) появляется еще во времена язычества.
В древнегерманских сагах она посвящается царице неба Фригге, во многих местностях до сих пор ее называют Фриггадорн. Рвать ее позволялось только в пятницу - день, посвященный Фригге. Она росла на местах, где прежде были капища и где совершались кровавые жертвоприношения.
Розой пользуется также и германский бог огня Локи при наступлении весны. Он смеется, и от его смеха холод бежит, снег тает и земля покрывается розами.
Она же играет роль и в сказании о Брунгильде, когда та, сделавшись валькирией, долг которых был переносить с поля битвы души геройски погибших за отечество воинов в Валгаллу, изменяет данному ею обету и, вмешавшись в битву двух королей, помогает одержать победу тому из них, которому Вотан, бог войны, предназначил погибнуть. В наказание за это разгневанный Вотан подкладывает ей под голову ветку дикой розы (шиповника) с мохообразными наростами, и Брунгильда и все ее окружающее погружаются в глубокий сон, от которого она может проснуться только тогда, когда какой-либо принц придет ее разбудить. Словом, происходит все то, что служит прототипом существующей у нас сказки "О спящей красавице", которая по-немецки носит название "Дикой розочки".
В это же время красная роза служит символом меча и смертельной раны, и потому в танцах меча, происходивших позднее на севере, особенно в Гессене, розой называли также еще и крышу, образованную из мечей над царицей праздника. Вследствие же этого в германских сказаниях розовыми садами назывались часто также и поле битвы, и поле смерти, а впоследствии название это перешло и на кладбища.
С другой стороны, однако, садом роз называется в сказании о Нибелунгах и настоящий сад роз. Особенно же оригинально встречающееся там сказание о розовом саде в Вормсе.
Король Гибих, говорит это сказание, после одной кровопролитной битвы устроил своей дочери Кримгильде сад из роз. Он имел 1,5 версты в окружности, и среди него росла гигантская липа, в тени которой могло поместиться более 500 женщин. Этот сад охранялся 12 героями, славнейшим из них был Зигфрид. Каждому из рыцарей давался в награду поцелуй и венок из роз. Гильдебранд взял венок, но пренебрег поцелуем. Находившийся же среди рыцарей монах Ильзам, наоборот, не довольствуется одним венком и поцелуем, а требует такое же число венков и поцелуев и для своих 52 монастырских братий. Возгорается борьба, и, победив 52 рыцарей в единоборстве, монах получает желаемое.
Вообще, в древнегерманских сагах розовый венок служит часто или предметом вызова на единоборство, или победной наградой рыцарю, передаваемой ему дамой сердца, или же, наконец, знаком, что любовь его услышана.
С водворением в древней Германии христианства перенеслось в него и языческое поклонение розе.
По христианскому сказанию, белые садовые розы обязаны своим происхождением Пресвятой Деве Марии. Они выросли на кусте, на котором она вывесила просушить Христовы пеленки. Вследствие этого в средние века считалось, что роза имеет устрашающее влияние на ведьм и оборотней - при прикосновении к ней они немедленно вновь превращались в человека, а ведьмы уличались.
Любопытно также возникшее в это время сказание о происхождении загнутых шипов розы.
По сказанию этому, сатана, будучи свергнут Господом с неба, задумал вновь подняться и для этого избрал шиповник, прямые стволы которого с их шипами могли бы служить ему как бы лестницей. Но Господь угадал его мысли и согнул стволы шиповника. Тогда рассерженный сатана согнул и шипы. И вот с тех пор шипы роз не прямые, а загнутые вниз и цепляются за все, что до них ни дотронется.
Тогда же сложилось и сказание о тысячелетнем и поныне существующем в Хильдесгейме розовом кусте. Куст этот растет там на кладбище св. Анны, близ собора, и разрастается, опираясь на внешнюю стену хоров небольшой готической капеллы. О происхождении его предание рассказывает следующее.
После смерти Карла Великого сын его Людовик Благочестивый велел соорудить в Эльзе, в Саксонии, церковь и приказал считать ее главной. Но однажды, охотясь в этой стране зимой, Людовик потерял свой нательный крест, содержавший в себе частицу святых мощей. Начались поиски, и наконец слуга нашел этот крест среди снега на покрытом цветами розовом кусте. Но когда он хотел снять его, куст не пускал, и, несмотря на все усилия, должен был вернуться домой без креста и рассказать об этом чуде.
Тогда за крестом отправился сам Людовик и, приехав на место, увидел на снегу громадное пятно, которое имело форму плана собора, в верхней части которого находился розовый куст.
Сняв крест, он приказал построить на этом месте собор и сохранить при нем чудесный куст. Вместе с тем туда было переведено из Эльзы епископство и по лучило название Hilde-Schnee, т. е. глубокий (большой) снег; отсюда впоследствии образовалось и слово Хильдесгейм.
Мало-помалу куст этот превратился в громадное, имеющее несколько сажен высоты, дерево, которое существует и поныне и покрывается ежегодно тысячами великолепных роз.
С средних же веков роза начинает играть также роль таинственного знака разных тайных обществ.
Прежде всего ее изображение в виде букета роз, который держит в руках рыцарь, появляется на топорах членов средневековых тайных, иначе, вестфальских судилищ, и члены этих грозных общин обязываются целовать каждую розу, которую увидят.
Затем, в XVI столетии, ею украшаются франкмасоны в Иванов день, и она, по-видимому, служит знаком для некоторых из их лож. По крайней мере, при перестройке Гейдельбергского замка были найдены в земле изображения циркуля в венке из пяти роз.
Наконец, развившееся из франкмасонства, основанное немецким ученым Андреасом мистическое общество розенкрейцеров избрало своим знаком также венок из роз с шипами, внутри которого находился Андреевский крест. Под изображением этим находилась надпись: "Crux Christi - corona christianorum" (Крест Христов - венец христиан).
В противоположность этим тайным мистическим обществам своей эмблемой имело розу основанное герцогом Шартрским в 1780 году общество "Розана", представлявшее просто собрание золотой молодежи и куртизанок, а также и парижское общество, носившее название "Розати", членами которого могли быть только поэты, вообще люди, написавшие какое-либо стихотворение.
Наконец, изображение венка роз в пятиугольнике из звезд служило знаком основанного бразильским императором Дон Педро I ордена Роз, получить который считалось величайшей честью. Кроме того, изображение ее то и дело встречалось в гербах знатнейших рыцарских родов, дворянских фамилий и в гербах городов. Между прочим, розу имел в своей печати и Мартин Лютер.
Но оригинальнейшим памятником, которому роза служила когда-либо украшением, является построенный в XVII столетии в городе Бремене городской винный погребок. Это вакхическое святилище, существующее и поныне, было разделено внизу на четыре отделения. В конце третьего отделения красовалась на стене надпись: "Здесь цветет роза" и хранилось 12 бочек Рюдесгеймера 1624 года, каждая из которых содержала в себе 1.500 бутылок. Вино это называлось "Вином розы". В прошлом столетии погребок этот служил местом заседаний городского совета. В зале, где они происходили, находится гигантское изображение розы с латинской надписью: "Зачем зал Вакха эта роза украшает? А потому, что без хорошего вина и сама Венера зябнет".
Подобными же изречениями, прославляющими красоту и значение розы для человека, украшены и остальные стены залы. В конце четвертого отделения находится зала 12 апостолов, в которой хранятся 12 бочек Гохгейма 1718 года; каждая из них носит имя одного из апостолов.
В прежнее время "Вино апостолов и розы" давали только тяжелобольным или в каких-нибудь особенных случаях. Теперь же его прямо продают всем желающим. Несколько капель этого вина распространяет удивительно приятный запах, но пить его не представляет уже удовольствия, так как оно чересчур густо, вроде какого-то масла.
Скажем еще несколько слов о волшебном и целебном значении розы.
По примеру фессалийских волшебниц древнегерманские ворожеи пользовались ею для привораживанья. Для этого они давали девушке, желавшей приворожить милого, такой совет: "Возьми три розы: одну темно-красную, одну розовую и одну белую, и носи их три дня, три ночи и три часа на сердце, но так, чтобы этого никто не видел. Затем прочитай три раза "Отче наш" и три раза "Богородицу", сопровождая молитвы крестным знамением. После чего положи эти три розы на три дня, три ночи и три часа в бутылку вина и дай выпить этого настоя предмету твоей любви, но опять так, чтобы он не знал, что в вине находилось. И тогда он полюбит тебя всей душой и будет тебе верен до конца своей жизни".
Что касается до лечебных ее свойств, то розовые лепестки накладывались на лицо, чтобы придать ему юношескую свежесть, настой из сваренных в розовом масле пчел употребляли как средство для ращения волос, а собранная на розах роса считалась лучшим средством против воспаления глаз.
Укажем теперь еще на ту роль, которую сыграла роза в некоторых исторических событиях Германии.
Так, при заключении Тильзитского мира прусским королем Фридрихом Вильгельмом III с Наполеоном I, когда возник вопрос об отторжении от Пруссии всех лежащих на западе от Эльбы провинций, королева Луиза решила отправиться к грозному победителю и попытаться смягчить его суровое требование. Наполеон I принял ее очень любезно и, когда зашел разговор об оставлении за Пруссией города Магдебурга, как галантный кавалер поднес ей из стоявшей на столе вазы чудную розу. Думая, что эта роза означает как бы знак согласия на ее просьбу, королева Луиза, принимая ее, прибавила: "И с Магдебургом, не правда ли?" Но тут надменный корсиканец мгновенно переменился и резко ей сказал: "Я должен заметить Вашему величеству, что я один предлагаю, а Вам вольно соглашаться или не соглашаться". Поступок этот произвел удручающее впечатление на всю Пруссию, но с тех пор пруссаки всячески стремились отомстить за тильзитскую розу, что, наконец, и исполнили, взяв Париж и контрибуцию в 5 миллиардов в 1871 году.
Тот же король Фридрих Вильгельм III, как известно, страстно любивший розы, устроил у себя в Потсдаме, среди чудного парка, небольшой островок роз, известный под названием "Павлиньего острова", где проводил свои лучшие часы досуга. Здесь были собраны все имевшиеся тогда сорта и разновидности роз, так что местечко это представляло собой нечто вроде римского Пестума. Фридрих Вильгельм любил этот уголок не менее, чем известный Гарун-аль-Рашид свой розовый сад, и не одно доброе дело совершилось здесь.
В 1829 году в этом розовом парке произошло выдающееся событие. Принцесса Шарлотта Прусская была помолвлена с императором Николаем Павловичем, и в день ее отъезда был устроен праздник роз. Праздник этот был назначен как раз в день ее рождения, 13-го июля. С ранней юности принцесса Шарлотта, как и отец ее, была большой любительницей роз, но особенно любила она белые розы, за что ее даже в кругу семьи прозвали белым цветком. И вот эти-то белые розы и должны были послужить центром всего предполагавшегося волшебного праздника.
Сама будущая всероссийская императрица, сидя под золотым, изукрашенным драгоценными камнями балдахином, изображала из себя волшебную белую розу, а ожившие из преданий во всем своем блеске и красоте рыцари круглого стола короля Артура окружали ее, готовые копьем и мечом со щитом защитить свою повелительницу.
Наследный принц Фридрих-Вильгельм, изображавший рыцаря белой розы, был одет в блестящее, затканное серебром платье, с цепью ордена Черного Орла на шее и с шлемом с приподнятыми орлиными крыльями на голове. На его блестевшем, как солнце, щите красовалась надпись "С нами Бог".
Чтобы украсить весь сценарий, были отовсюду свезены тысячи тысяч белых роз. Ими украшены были все знамена, они обвивались гирляндами вокруг древков, венками из них были убраны головы всех приглашенных дам и самой царицы, ими же, наконец, были усыпаны все ступени и разубран трон.
В память об этом празднике каждая из присутствовавших дам получала от будущей императрицы серебряную розу, на листьях которой были вырезаны год и число. В самой же королевской семье память об этом дне сохранилась в виде изящного бокала с серебряной розой на крышке, хранящегося во дворце в Берлине, и картины аль-фреско на стене одной из зал Потсдамского дворца, изображающей главную сцену этого памятного торжества.
Много лет прошло со времени этого празднества, и большинство рыцарей и сама роза уплатили дань природе - отошли в вечность. Только один продолжал оставаться таким же бодрым, как и прежде, - это брат покойной императрицы Александры Феодоровны, будущий император германский. К нему-то 13-го июля 1869 года собралась во время его пребывания в Эмсе небольшая кучка оставшихся в живых участников потсдамского праздника и поднесла изображавшую его самого роскошную серебряную статуэтку и два памятных листка. На одном из них была изображена сцена передачи принцессой Шарлоттой белой розы бывшему в то время наследному принцу прусскому.
Прошло еще два года, и совершилось отмщение за розу Наполеона I - кровавая победа при Седане. Несколько дней спустя магистрат города Берлина получил пакет, в котором оказалась увядшая белая роза и при ней записка следующего содержания:
"Высокоуважаемому магистрату города Берлина посылает один из борцов в битвах при Гравелотте и Седане белую розу, которую он сорвал на поле сражения, среди грохота пушек и адского неприятельского огня, и почтительнейше просит передать ее той из дам, которая наиболее отличалась в попечении о раненых". Подписано: "стрелок 3 роты гвардейского стрелкового батальона".
Магистрат, собравшись в полном своем составе, решил, что никто более не достоин этой расцветшей и сорванной на кровавом поле битвы розы, как императрица Августа, которая была истинным ангелом-хранителем и попечительницей всех раненых, и с этой целью отправил к ней для поднесения розы целую депутацию. Но императрица, со свойственной ей скромностью, отклонила это подношение и просила отослать розу в лазареты на поля битв, где работали неустанно сестры милосердия и многие высокопоставленные дамы и девушки. "Там, - сказала она, - найдется достойная более меня". А до того времени роза была вставлена в роскошную рамку под стеклом и повешена в маленькой молельне императрицы, где она проливала столько слез и проводила столько бессонных ночей, молясь за родину и за бедных героев и их матерей. С этой-то розы, служившей как бы символом благородного рыцарства, и были сняты многочисленные фотографии, хранящиеся как изображение исторического памятника во многих немецких семьях.
Что касается достойнейшей, то и на полях битвы не нашлось более достойной, чем императрица Августа, а потому ей же по окончании войны она была и поднесена.
Но не одна императрица удостоилась чести получить розу с поля битвы, - такую же розу получил и сам император. Это случилось 19-го августа 1870 года в Горзе, небольшом городке недалеко от Седана.
У открытого окна одного из деревенских домпков сидел тяжелораненый офицер, держа в здоровой руке розу. Вдруг раздались крики: "Едет, едет король!", и у самого окна действительно показался король. Мгновенно вспыхнули щеки молодого офицера румянцем, и, не зная, как выразить свою глубокую преданность, свой, может быть, навеки прощальный привет возлюбленному монарху, он бросил ему единственное сокровище, которым в данную минуту обладал, - свою розу. Король приказал поднять эту розу и вложил ее в петлицу. Доказательством тому, что он не забыл об этом подарке, служит следующее собственноручное письмо, посланное им много времени спустя бросившему эту розу полковнику фон Цедлицу:
"С благодарностью вспоминая о той незабвенной минуте, когда, будучи тяжело раненым в Горзе 19-го августа 1870 года, Вы при проезде моем близ Вашего смертного одра поднесли мне розу, посылаю Вам прилагаемый при сем мой портрет. Пусть будут знать в позднейшее время, как Вы вспомнили в такую тяжелую минуту о Вашем государе и как государь остался Вам за это благодарен. Рождество 1871 г. Король Вильгельм".
Другим воспоминанием об этой розе служит памятник, воздвигнутый в Горзе. Памятник этот изображает скалу, наполовину прикрытую национальным прусским черно-белым знаменем. Наверху скалы, посередине, стоит каска пехотинца, обвитая дубовым венком, листья которого покрыты сильной росой слез. К каске прислонен орден железного креста с лентой. А под всем этим, внизу, в середине широкой золотой рамы помещена сделанная из матового серебра роза императора.
Переходя к нашему отечеству, надо сказать, что к нам роза впервые попала лишь в XVI столетии, как это мы узнаем из записок "Rerum Moscovitarum Cornmentarii" немецкого посла барона Герберштейна при русском дворе в 1517-1526 годах. Роза, конечно, в это время была лишь достоянием царского двора и некоторых сановников, народ же был с ней незнаком.
Некоторые немецкие ученые, однако, предполагают, что празднуемая у малороссов и белорусов испокон веков "русальная седьмица" имеет своим происхождением римские розалии, которые сперва перешли к славянским племенам на Балканском полуострове, а оттуда уже и к нам. Седьмица эта, как известно, ведущая свое начало от языческих времен, совпадает с праздником Св. Троицы, во время которой и теперь у балканских славян уцелел обычай бросать розы с церковной колокольни.
О русалиях мы не раз встречаем упоминание в разных старинных летописях, в том числе и у Нестора, который в летописи от 1067 года, восставая против всех языческих суеверий, говорит, что дьявол отвлекает людей от Бога "трубачи и скоморохи, гусльми и русалиями". Празднества эти сопровождались плясками, музыкой и переряживанием.
Существует даже мнение, что и название русалок происходит от русальи, так как они, по народным поверьям, начинают выходить из воды поиграть, начиная с Троицына дня, и только тогда уже разгуливают по земле и живут в лесах на деревьях.
Что касается до самой розы, то как украшенье наших садов она стала появляться лишь при Петре I и особенно при императрице Екатерине II, что видно из следующего курьезного случая.
Однажды, в царствование императора Николая Павловича, генералу Клингену было поручено сопровождать мать государя, императрицу Марию Феодоровну, в Царское Село. Прогуливаясь по парку, генерал был удивлен, увидев часового, стоявшего с ружьем у совершенно пустого места на дорожке. Заинтересовавшись этим, он обращался с вопросом о причине нахождения часового ко всем придворным, но никто ему не мог ответить - все говорили только, что так полагается по регламенту. Тогда он стал наводить справки в С.-Петербурге у высшего начальства и получил ответ, что пост этот занимает часовой уже более 50 лет и что в приказах только значится: "сохранять пост, находящийся в 500 шагах от восточного павильона".
Приезжая время от времени в Царское Село и отправляясь осматривать почти каждый раз загадочное место, охранявшееся часовым, генерал мало-помалу заинтересовал этим вопросом всех и даже самую императрицу. И вот однажды он, наконец, узнал от нее следующее. Оказалось, что часовой этот был поставлен здесь по приказанию императрицы Екатерины II, которая, прогуливаясь как-то раз по саду, заметила великолепную только что распустившуюся розу и, желая поднести ее на следующий день в подарок одному из своих внуков, приказала приставить к ней часового, чтобы никто ее до этого времени не сорвал. На следующий день, однако, она забыла про понравившуюся ей розу, а часовой так и остался. Проходили годы, давно скончалась императрица, давно пропал и самый розовый куст, а часовые продолжали сменяться на том самом месте, где он когдато рос. Вскоре, однако, после этого случая загадочный пост часового был отменен.
Скажем еще, что так часто встречающаяся у нас фамилия Розанов ведет свое начало также от розы. Один из носящих эту фамилию сообщил нам следующее.
Известный петровский вельможа и первый русский канцлер граф Г. И. Головкин был страстным любителем садоводства, особенно, роз. И для того, чтобы разводить их, он устроил в своем подмосковном имении, селе Клевине (Серпуховского уезда), великолепный розовый сад и для ухода за ним выписал даже из Англии особого садовника. Но один англичанин не в состоянии был управиться со всем садом, и потому ему было дано в помощь несколько русских крепостных, среди которых один вскоре так навострился в уходе за розами, что перещеголял самого англичанина. Граф был от него в восторге, отпустил его и всю его семью на волю и приказал ему именоваться Розановым. И вот от этого-то садовника и ведет свое начало большинство лиц, носящих теперь эту фамилию.
В заключение можно сказать, что из выдающихся поэтов
последнего времени особенно увлекался розами Виктор Гюго. Он всегда
говорил, что ничего так не желал бы, как умереть в пору цветения
роз. И желание его исполнилось.