В библиотеку

«Миф машины» Льюиса Мамфорда

Кривоухов Д.А.
ДонНТУ, г. Донецк

Введение

«Если мы не уделим время пересмотру прошлого, наша способность понимать настоящее или повелевать будущим окажется недостаточно глубокой: ибо прошлое никогда нас не покидает, а будущее уже с нами».
Л.Мамфорд «Миф машины»

Темой данного реферата является работа Льюиса Мэмфорда «Миф о машине» либо «Миф машины» в другом переводе. Мэмфорд Льюис (1895-1990) - американский социальный философ, историк и архитектор-проектировщик. Многочисленные работы Льюиса Мамфорда посвящены социальным проблемам техники, истории городов и процессам урбанизации, утопической традиции в общественной мысли. В работах «Техника и цивилизация» (1934), «Искусство и техника» (1952), «Культура городов» (1938), «Положение человека» (1944), «Город в истории» (1961), «Миф машины» (1967-1970) Мамфорд выступает как один из крайних представителей негативного технологического детерминизма [1].

В 1934 г. выходит книга Мамфорда «Техника и цивилизация» («Technics and Civilization»), в которой дается развернутый анализ широкого круга проблем «механической цивилизации». В этой работе Мамфорд предпринимает попытку дать аналитическую оценку современному социальному и культурному восприятию техники. Если машина является продолжением человеческих органов, то для Мамфорда это происходит в силу их ограниченности. При этом «...машины возникают как своеобразное отрицание органической и живой природы...» [1].

Цель реферата – анализ работы «Миф машины». Задачами реферата являются: краткая передача содержания работы, выявление основных идей, анализ влияния работы.

1 «Миф машины» Льюиса Мамфорда главы 1-4

Через три десятилетия после «Техники и цивилизации» выходит книга «Миф машины» («The Myth of the Machine», в 2-х томах, 1969 и 1970). В этой работе Мамфорд утверждает, что человек - не «делающее», а «мыслящее» существо, его отличает не делание, а мышление, не орудие, а дух, являющийся основой самой «человечности» человека [1].

По структуре книга разбита на 12 частей: пролог и 11 глав. В прологе автор заявляет, что целью книги является оспаривание допущений и прогнозов, на которых основана приверженность современных формам научно-технического прогресса, рассматриваемого в качестве самоцели. Мамфорд говорит: «Я приведу материал, бросающий тень сомнения на расхожие теории основ человеческой природы, где переоценивается роль в развитии человека, какую некогда играли орудия труда, а теперь играют машины».

Пролог  - попытка доказательства того, что человека сделало человеком не только использование орудий труда вопреки бытовавшему на тот момент мнению. Автор пишет, что для идентификации человека недостаточно изготовления орудий труда. Специфически и исключительно человеческой является способность человека сочетать обширное разнообразие предрасположенностей, присущих животным, в нарождающейся культурной сущности, в человеческой личности.

Мамфорд пишет, что «пятилетние дети, умеющие говорить, читать и производить умозаключения, проявляют не так уж много способностей к использованию орудий труда и еще меньше — к их изготовлению: следовательно, если бы в счет шло одно лишь изготовление инструментов, таких детей еще невозможно было бы идентифицировать как людей».

Примером более важной и сложной деятельности по сравнению с изготовлением орудий труда служит эволюция языка. По требованиям  координации движений членораздельная речь значительно опережает раскалывание камней для получения орудий труда. Автор пишет, что «человек, прежде всего, является животным, творящим собственный разум, обуздывающим себя и самопрограммирующим, — и первичным очагом всех видов его деятельности можно считать, прежде всего, его собственный организм и социальную организацию, в которой этот организм обретает более полное выражение. Пока человек не сделал чего-либо из самого себя, он немного мог сделать в окружавшем его мире».

Автор пишет, что еще при создании цивилизации имела место организация первичной машины, состоявшей из человеческих деталей. Анализируя развитие цивилизации Египта упоминается о идущим вместе развитии и жестокости. Проводятся параллели в течении истории человечества. Мамфорд говорит, что «как в древности, так и теперь, гигантский прирост бесценного знания и приносящей практическую пользу производительности зачастую перечеркивался столь же громадным ростом намеренных разорений, параноидально враждебных настроений, бессмысленных разрушений, чудовищного массового истребления людей».

Вторая глава называется «Человек как существо, наделенное разумом». В ней опять же упоминается что человек не животное, владеющее орудиями труда, обозначается важность развития речи и приводится тезис о необходимости построения теории, т.к. нет фактов, однозначно утверждающих что сделало человека человеком. Для доказательства точки зрения используются методы дедукции и аналогии.

Мамфорд говорит, что «главная причина, по которой мы переоцениваем важность орудий и машин, это то, что наиболее значимые ранние изобретения человека - будь то в области обрядов, общественного строя, нравственности или языка, -  не оставили никаких материальных следов, тогда как каменные орудия, относимые к разным периодам от полумиллиона лет назад можно связать с опознаваемыми костями гоминидов тех же периодов».  

Отличительной чертой человека от животных является развитый головной мозг, структура которого позволяла более широко воспринимать окружающий мир, тратить энергию помимо вопросов выживания на осознание себя, самосовершенствование, развитие культуры. Развитие центральной нервной системы в значительной мере освободило человека от автоматически действующих инстинктов и рефлексов, избавив его от строгой привязанности к непосредственной пространственно-временной среде. Теперь он не просто реагировал на внешние раздражители или внутренние гормональные побуждения: он стал думать о прошлом и будущем. Вдобавок, он научился прекрасно стимулировать и регулировать действия и порождать идеи и так как его отделение от животного состояния ознаменовалось способностью строить планы - помимо тех, что были запрограммированы в генах для его биологического вида.

Мамфорд пишет, что «ни одно другое живое существо не наделено человеческой способностью создавать в своем собственном представлении некий мир из символов, который и смутно отображает окружающую действительность, и в то же время выходит за ее рамки».

Автор упоминает Уильяма Джеймса и его работу «Воля к вере». «Главное отличие человека от животных, - пишет Джеймс, - состоит в крайней избыточности его субъективных склонностей: его превосходство над ними заключается единственно и исключительно в количестве и в фантастичности и ненужности его потребностей - физических, нравственных, эстетических и умственных. Если бы вся его жизнь не была поиском избыточного, он бы никогда не утвердился столь прочно в той области, которую можно назвать областью необходимого. Осознав это, он может извлечь следующий урок: своим потребностям следует доверяться, и даже когда кажется, что они не скоро будут удовлетворены, все же порождаемое ими беспокойство - лучший жизненный ориентир человека, который в конце концов приведет его к невероятным свершениям. Отнимите у человека все эти излишества, отрезвите его - и вы его уничтожите».

Следующая глава книги называется «В далеком прошлом, похожем на сон». Автор касается такой отличительной черты человека, как сновидение. Точнее не сам факт наличия способности видеть сны, а перенесение увиденного в реальность, так как наличием снов можно трактовать поскуливанье спящей собаки. Но при этом только для человека заметно влияние снов на реальную жизнь.  Само сновидение регистрируется не только при помощи обрывочных воспоминаний, но и с помощью приборов можно отследить активность мозга в тот момент когда тело человека находится в состоянии покоя. Таким образом можно сделать вывод, что мы видим сны не только тогда, когда проснувшись можем об этом вспомнить. Каких-либо доказательств того, что древние люди видели сны, нет. Но при этом существование снов, видений и галлюцинаций подтверждается примерами на протяжении истории человечества. При этом можно предположить, что доисторические люди видели сны, которые были более яркими и обильными пока человек не научился контролировать себя. Автор пишет, что сны оказывали влияние на человеческое поведение и вероятно сделали возможным сотворение культуры вообще, так как само творчество зарождается в бессознательном, первое проявление которого – это сновидение.

Способность видеть сны была одним из самых щедрых подарков природы человеку, но при этом она же требовала наибольшего контроля со стороны самого человека. Нередко навеянные снами неудовлетворенные потребности и эмоциональные порывы толкали человека на совершение безумных поступков. Автор отмечает, что первоочередной задачей человека было не изготовлять орудия для подчинения себе окружающей среды, но измышлять инструменты еще более могущественные и действенные для подчинения самого себя – прежде всего, своего бессознательного. Изобретение и усовершенствование этих орудий (ритуалов, символов, слов, образов, стандартных моделей поведения) было важнейшим занятием древнего человека, гораздо более значимым для выживания, чем производство вещественных орудий, и гораздо более важным для дальнейшего развития.

Еще до развития речи у человека была потребность в коммуникации, в самовыражении. По сути сама речь и развилась из-за этой потребности. Но если оценивать более раннее время когда органы еще не были сформированы, то для самовыражения человека совершалось какое-либо действие. Осмысленное поведение предшествовало осмысленной речи. При этом единственным делом, которое могло принять новое значение, было действие коллективное, постоянно повторяемое и совершенствуемое. Таким образом зарождалась ритуальная деятельность. Человек научился совершать определенные последовательности действий, которые обладали свойствами вербального общения. Автор считает, что при помощи ритуала древний человек впервые вступал в столкновение с собой как с чужаком и выходил победителем, отождествлял себя с космическими событиями, находившимися за отведенными животным пределами, и притуплял то беспокойство, которое порождали огромные, но все еще преимущественно невостребованные способности его мозга. Изначальной целью ритуала было породить порядок и смысл там, где их не было, укреплять их там, где они появились, и восстанавливать их, когда они утрачивались. Ритуал способствовал возникновению общественной солидарности, которая без него могла бы вовсе не сложиться из-за неравномерного развития человеческих талантов и преждевременного становления индивидуальных различий. А ритуальное действо порождало общий эмоциональный отклик, в значительной мере подготавливавший человека к сознательному совместному труду и систематическому мышлению.

Для противодействия беззаконному абсолютизму своего бессознательного человеку требовалась некая законопослушная сила, не менее абсолютная. Вначале для необходимого равновесия было достаточно одного лишь табу: это и был самый ранний «категорический императив» человека. Табу – наряду с ритуалом, с которым оно было тесно связано, -  явилось для человека одним из наиболее действенных средств достижения самоконтроля. Такая нравственная дисциплина, укоренившаяся в качестве привычки раньше, нежели ее можно было оправдать как рациональную человеческую необходимость, была основополагающей для человеческого развития. Вся сфера существования древнего человека была изначальным истоком целенаправленного превращения человека из животного в собственно человека. Ритуал, танец, тотем, табу, религия, магия, - все это послужило прочной основой для дальнейшего развития человека.

Следующая глава называется «Дар языков». В этой главе более подробно рассматривается формирование речи, ее влияние на человека. С помощью собственного голоса человек впервые расширил сферу социального общения и взаимного сочувствия. А достигнув наконец стадии разумной речи, он создал порождающий символический мир, не зависящий исключительно от потока повседневного опыта, от каких-либо специфических условий окружения и находящийся под столь мощным постоянным контролем человека, под какой в течение долгих веков не попадет ни одна другая часть мира. Царство смысла: в нем, и только в нем человек являлся безраздельным владыкой.

В прологе автор описывает цель и задачи своего произведения. В последующих главах рассматривается формирование человека как вида, отрицается главенствующая роль орудий труда, описывается человеческий мозг и разум, сознание, ритуалы и табу. Также оценивается влияние сновидений на деятельность, развитие. Подчеркивается важная роль развития речи. В четвертой главе рассматриваются различные аспекты и роль языка.

2 «Миф машины» Льюиса Мамфорда главы 5-8

Пятая глава называется «Первооткрыватели и творцы». Упоминается, что древний человек, вопреки расхожему мнению, получал пропитание не только охотой. В силу своей всеядности различные орудия труда могли использоваться не только для убийства животных, но и, например, для выкапывания плодов. Также отмечается изготовление ловушек как один из древнейших видов деятельности человека. При этом человек большей частью для своих нужд все еще использовал органы своего тела. На самой ранней стадии технического развития изобретательность в использовании органов собственного тела, без превращения какого-нибудь из них – даже руки – в инструмент с ограниченной функцией, сделало возможным выполнение множества различных действий за сотни тысяч лет до того, как появился хотя бы намек на сравнимый по эффективности набор специализированных каменных орудий. Собирая пищу, человек одновременно начинал испытывать тягу к сбору сведений. Оба поиска шли бок о бок. Будучи не только любознательным, но и способным к подражанию, человек, скорее всего, научился от паука расставлять сети, от птиц с их гнездами – плести корзины, от бобров – строить запруды, от кроликов – рыть норы, а от змей – пользоваться ядом. В отличие от представителей большинства биологических видов, человек не колеблясь учился у других существ и копировал их повадки; перенимая их пищевой рацион и способы добычи пропитания, он умножал собственные шансы на выживание.

Отмечается факт любознательности древнего человека, его постоянного поиска и анализа. Постоянная привычка выискивать, пробовать, отбирать, опознавать и, главное, замечать результаты (порой это могли быть судороги, болезнь, ранняя смерть и тому подобное) – имела более важное значение для умственного развития человека, чем долгие века высекания кремней или охоты на крупную дичь. Подобные поиски и эксперименты требовали значительной двигательной активности; и это пытливое добывание пиши, наряду с танцем и ритуалом, заслуживает более высокой оценки с точки зрения его влияния на развитие человека.

Человеческая приспособляемость, отказ от специализации, его готовность находить множество решений для какой-то одной проблемы животного существования, - вот был ключ к его спасению.

Так же, как язык и ритуал, украшение тела явилось попыткой утвердить человеческую личность, человеческую значимость, человеческие цели. Без этого все прочие поступки и труды совершались бы впустую.

Чрезмерное сосредоточение на каменных орудиях отвлекло внимание от других сфер технического воздействия человека: обработки кожи, жил, волокон и дерева, - в и, в частности, помешало по достоинству оценить один выдающийся вид оружия, изготовление которого началось в этих условиях, - оружия, свидетельствующего о развитой способности к абстрактному мышлению. Ибо приблизительно 30 – 15 тысяч лет назад палеолитический человек изобрел и усовершенствовал лук со стрелами. Это оружие, пожалуй, и стало первой настоящей машиной. Это оружие – чистая абстракция, перенесенная на физическую форму.

Сочетание беспрекословной покорности ритуалу (древнейшей и глубоко въевшейся черты) с ликующей самоуверенностью, с азартной отвагой и, не в последнюю очередь, с несколько дикарской готовностью пожертвовать жизнью, явились важнейшими предпосылками первого величайшего достижения в области техники – создания коллективной человеческой машины.

Нельзя воздать должное достижениям палеолитического человека, не вспомнив под конец о том главном открытии, которое стало залогом его выживания после того, как он утратил свой прежний косматый облик: это использование и поддержание огня. Наряду с языком, это считается уникальным техническим достижением человека, равного которому нет ни у одного другого биологического вида.

Следующая глава называется «Предварительные стадии одомашнивания». Описывается дальнейшее развитие человека после окончания ледникового периода, переход к скотоводству, сельскому хозяйству, одомашнивание животых и т.д. Автор пишет, что следует признать, что в мезолитическом и неолитическом искусстве (пока мы не достигаем порога городской жизни) нет ничего такого, что с эстетической точки зрения сравнимо с более ранними резными или лепными фигурками из палеолитических пещер, или с наскальной живописью в Альтамире и Ласко. Однако в неолитической культуре появляется новая черта — «прилежание», способность усердно работать над какой-то одной задачей, для выполнения которой порой требовались годы и даже поколения. Хаотичной деятельности палеолитического человека в области техники было уже недостаточно: все основные достижения неолита, от скотоводства до строительства, осуществились благодаря длительным, упорным и непрекращающимся усилиям. Взявшись за культивацию растений и строительство, в эпоху неолита человек впервые стал сознательно преображать лик земли.

С культивацией злаков рабочая рутина взяла на себя ту функцию, которую прежде исполнял только ритуал; или, вернее было бы сказать, что регулярность и повторяемость ритуала, благодаря которым древний человек научился в некоторой степени контролировать злостные и зачастую опасные выплески своего бессознательного, наконец оказалась перенесена в область работы и направлена на служение самой жизни, в русло ежедневных трудов в саду и в поле.

Седьмая глава называется «Сад, дом и мать». Первым одомашненным животным стал человек; и сам термин, который мы используем для обозначения процесса одомашнивания, - «доместикация» - выдает свое происхождение: по-латыни «domus» и означает «дом». Первым шагом в доместикации, сделавшим возможными все последующие шаги, стало создание постоянного очага посреди надежного укрытия: быть может, посреди лесной поляны, где женщины могли бы присматривать за первыми окультуренными растениями, в то время как мужчины продолжали бродить по окрестностям в поисках дичи или рыбы. Средоточием всего процесса одомашнивания являлся сад: он служил мостиком, соединявшим вечную заботу о саженцах и избирательное культивирование клубней и деревьев с прополкой сорняков и высаживанием ранних колосящихся однолетних растений. Массовая культивация злаков - кульминационная точка в этом длительном экспериментальном процессе; и как только этот шаг был совершен, хозяйство обрело твердую почву под ногами.

Общественные нововведения неолитической культуры внесли не менее ценный вклад в становление цивилизации, чем любое из ее технических изобретений. Почтение к образу жизни и мудрости предков помогло сохранить многие обычаи и обряды, которые не поддавались письменной передаче, в том числе основные нравственные начала: благоговейный трепет перед жизнью, совместное использование общей собственности, привычка обдумывать будущее, поддержание общественного строя, установление самодисциплины и самоконтроля, беспрекословное сотрудничество во всех делах, необходимых для сохранения целостности или процветания общинной группы.

Следующая глава называется «Владыки как перводвигатели». В течение третьего тысячелетия до н.э. в человеческой культуре произошли глубокие перемены. Возникла история - понимаемая как передаваемые записи событий во времени; а в нескольких больших речных долинах зародились новые установления, которые мы связываем с понятием «цивилизация». Археологи пытались представить эту перемену главным образом как результат технических изменений - изобретения письменности, гончарного круга, ткацкого станка, плуга, использования металла для изготовления орудий и оружия, массовой культивации злаков на открытых полях.

Все эти технические усовершенствования были очень важны; однако за ними скрывалась более значимая движущая сила, которую обычно не замечают - открытие власти как нового вида общественного устройства, способного повысить человеческий потенциал и вызвать изменения во всех сферах существования: о таких изменениях мелкие, привязанные к земле общины, стоявшие на ранненеолитической ступени, не могли бы даже и мечтать.

Увеличение количества продовольственных запасов и населения, отметившее начало цивилизации, вполне можно назвать взрывом, если не революцией; а вместе они оттеняют цепочку более мелких взрывов во многих направлениях, продолжавших происходить через некоторые промежутки времени на протяжении всего хода истории. Однако такой всплеск энергии подчинялся ряду институтов власти и мер физического принуждения, никогда прежде не существовавших; и власть эта покоилась на идеологии и мифологии, которые, возможно, имели своими отдаленными корнями магические церемонии в палеолитических пещерах. В центре всего этого развития лежал новый институт царской власти. Миф машины и культ божественных царей зародились одновременно.

Всякое царское правление было правлением террора. С расширением царской власти этот подспудный террор сделался неотъемлемой частью новой техники и новой экономики изобилия. Иными словами, скрытая сторона прекрасного сна представляла собой кошмар, который цивилизация до сих пор так и не сумела окончательно стряхнуть с себя.

В главах 4-8 рассматривается развитие человека в период палеолита – неолита, повышение роли женщин, формирование общин и далее института власти.

3 «Миф машины» Льюиса Мамфорда главы 9-12

Девятая глава называется «Сотворение мегамашины». Автор пишет, что воздавая должное безграничности и мощи Божественной царской власти и в качестве мифа, и в качестве действующего установления, он приберег для более пристального рассмотрения один ее важный аспект, ее величайшее и оказавшееся наиболее стойким нововведение - изобретение первичной машины. Это необычное изобретение, по сути, оказалось самой ранней моделью для всех позднейших сложных машин, хотя постепенно акцент смещался с человеческих рабочих звеньев на более надежные механические элементы. Уникальной задачей царской власти стало набрать нужное количество живой рабочей силы и распоряжаться ею для выполнения таких масштабных работ, какие никогда раньше не предпринимались. В результате этого изобретения пять тысяч лет назад были проведены огромные инженерные работы, способные поспорить с лучшими сегодняшними достижениями в сфере массового производства, стандартизации и детального проектирования.

Эта машина обычно ускользала от внимания и потому, естественно, так и оставалась неназванной вплоть до нашей эпохи, когда появился гораздо более мощный и современный тип, использующий целое множество вспомогательных машин. Только цари, полагаясь на учение астрономической науки и опираясь на религиозные санкции, оказались способны собрать мегамашину и управлять ею. Это было незримое сооружение, состоявшее из живых, но пассивных человеческих деталей, каждой из которых предписывалась особая обязанность, роль и задача, чтобы вся громада коллективной организации производила огромный объем работы и воплощала в жизнь великие замыслы. Новый механизм состоял исключительно из человеческих деталей; и обладал вполне определенной функциональной структурой лишь до тех пор, пока религиозные предписания, магические заклинания и царские повеления, сводившие это все воедино, принимались всеми членами общества как нечто, не поддающееся никаким сомнениям. С самого начала человеческая машина представляла два аспекта: один - отрицательный, принудительный, слишком часто разрушительный, и второй - положительный, благоприятствующий жизни, созидательный. Хотя зачаточные формы военной машины почти наверняка возникли раньше рабочей машины, именно последней удалось достичь непревзойденного совершенства исполнения — не только по количеству сделанной работы, но и по качеству и сложности ее организованных структур. Если машину можно определить как сочетание сопротивляющихся частей, каждой из которых отводится особая функция, действующее при участии человека для использования энергии и для совершения работы, - то тогда огромную рабочую машину можно с полным основанием называть настоящей машиной: тем более, что ее компоненты, пусть они состоят из человеческих костей, жил и мускулов, сводились к своим чисто механическим элементам и жестко подгонялись для выполнения строго ограниченных задач.

Мегамашина не просто явилась моделью для всех последующих сложных машин, но и позволила привнести необходимый порядок, преемственность и предсказуемость в сумбур повседневной жизни, когда запасы продовольствия и система водных каналов вышли за пределы масштаба неолитической деревушки. Более того, мегамашина нарушила капризное единообразие племенного обычая, предложив взамен более рациональный (и потенциально универсальный) метод. Если в подъеме «цивилизации» главную роль сыграла рабочая машина, то ее двойник, военная машина, отвечала главным образом за повторяющиеся циклы истребления, разрушения и самоуничтожения.

Десятая глава называется «Бремя «цивилизации»». Посредством мегамашины царская власть стремилась сделать силу и славу Небес достоянием человека. И стремление это обернулось таким успехом, что невероятные достижения первичного механизма долгое время превосходили по техническим качествам и результатам все важные, но скромные заслуги, которые принадлежали остальным современным машинам.

У психически здоровых людей нет потребности предаваться фантазиям об абсолютной власти; не приходит им в голову и добровольно становиться калеками или преждевременно заигрывать со смертью. Но роковая слабость любой чрезмерно регламентированной институциональной структуры (а «цивилизация» почти по определению чрезмерно регламентирована с самого времени своего возникновения) заключается в том, что, как правило, она не порождает психически здоровых людей. Жесткое разделение труда и обособление каст ведут к неуравновешенности характеров, а механическая рутина возводит в норму и поощряет такие привычные к принуждению личности, которым страшно сталкиваться с приводящей в замешательство пестротой жизненных проявлений.

Как в созидательной, так и в разрушительной роли, мегамашина учредила новый порядок работы и новый стандарт исполнения. Дисциплина и самопожертвование, присущих армии, оказались для любого общества тем необходимым элементом, что позволяет заглянуть за деревенский горизонт; а упорядоченная система счетных книг, которые впервые появились при храмах и дворцах, легла в основу экономических знаний, ценных для всякой крупной системы делового сотрудничества и торговли.

Маленькие, с виду беззащитные организации, обладающие внутренней цельностью и собственным складом мышления, в конечном итоге часто оказывались куда более способными победить произвольную власть, чем многочисленные войска, - хотя бы потому, что трудно уследить за ними и напрямую с ними столкнуться. Поэтому на протяжении всей истории крупные государства всячески стремились обуздать и подавить подобные организации, - не важно, были то почитатели тайных культов, содружества, церкви, цеха или гильдии, университеты или профсоюзы. В свою очередь, этот антагонизм указывает, каким именно образом можно в будущем обуздать саму мегамашину и установить над ней известную меру разумной власти и демократического контроля.

Следующая глава называется «Изобретение и искусства». Почти с самого момента возникновения цивилизации бок о бок существовали два различных вида техники: один - «демократичный» и рассеянный, второй - тоталитарный и централизованный. Оба вида техники имели как свои достоинства, так и свои недостатки. Демократичная техника обеспечивала надежность мелких операций, совершавшихся под непосредственным контролем их участников, которые работали в русле традиций и находились в знакомом окружении; однако она находилась в зависимости от местных условий и порой несла тяжелый урон от природных причин, невежества или плохого управления, причем помощи со стороны ждать не приходилось. Авторитарная же техника, опиравшаяся на количественную организацию, способная справиться с большим числом людей и путем торговли или завоеваний черпавшая ресурсы в других регионах, была куда лучше приспособлена производить и распределять излишки.

Отмечается, что прошлые века в сравнении с настоящим временем не были застойным касательно изобретений. Само развитие затруднялось непрекращающимися разрушениями вследствие войн. Также немаловажную роль в качестве изобретений играло искусство. Структура мегамашины видоизменяется из-за возникающих бунтов против ее организации. После веков постепенного разрушения старая мегамашина нуждалась в полной перестройке — даже в армии, где традиции, пусть и не вполне непрерывные, сохранялись наиболее ревностно.

Чтобы перестроить мегамашину в совсем новом порядке, понадобилось перевести и старые мифы, и старое богословие на новый, более универсальный язык, что позволило бы ниспровергнуть и удалить фигуру царя, заменив ее еще более гигантским и бесчеловечным призраком «суверенного государства», наделенного абсолютными, но далеко не божественными полномочиями.

Последняя глава называется «Первопроходцы механизации». Некоторые недостающие компоненты, необходимые для расширения сферы деятельности мегамашины, для повышения ее эффективности и для того, чтобы сделать ее окончательно приемлемой как для правителей и управителей, так и для рабочих, — на деле оказались восполнены трансцендентальными, устремленными в иной мир религиями, в частности, христианской.

Христианство не просто поменяло местами изначальные силы, сочетавшиеся в мегамашине, но и привнесло именно тот единственный элемент, которого ей недоставало: преданность нравственным ценностям и общественным целям, выходившим за рамки установленных форм цивилизации. Теоретически отказавшись от власти, достигавшейся главным образом путем принуждения людей к труду, оно укрепило свою власть в той форме, в какой можно было распространять ее шире и более действенно управлять машинами.

Первыми, кто ступил на путь механизации труда, были монахи. Позволяя людям переходить в течение дня от одного занятия к другому, монастырский распорядок преодолел один из худших и наиболее стойких дефектов ортодоксальной «цивилизации» - пожизненное занятие одним-единственным видом работы и круглосуточную сосредоточенность только лишь на работе до полного изнурения. Благодаря регулярности и плодотворности своей деятельности монастырь заложил фундамент и для капиталистического устройства, и для дальнейшей механизации; и, что даже важнее, он наделил нравственной ценностью весь трудовой процесс, независимо от приносимой им награды. Начатое монастырями подхватили средневековые ремесленные гильдии; они заложили новую основу для объединений на почве единого ремесла или профессии, и кроме того, возродили эстетические и нравственные ценности, определенные религией, которыми и руководствовались всю оставшуюся жизнь.

Между XII и XVI веками были сделаны все ключевые изобретения, на основании которых предстояло выстроить целое полчище новых машин, совершив первый шаг к созданию нового типа мегамашины: это водяная и ветряная мельницы, увеличительное стекло, печатный станок и механические часы. От указанных изобретений в значительной степени зависели все позднейшие технические успехи, в корне отличные от достижений более ранних индустриальных культур. Именно благодаря этим новым техническим достижениям ученые XVII века обрели реальную возможность совершить то, что позднее назовут мировой революцией, и что, во всех своих главных посылках и целях, странным образом обнаруживало сходство с «эпохой пирамид».

Начиная с XVI века, тайну мегамашины стали понемногу открывать заново. После ряда эмпирических поисков наугад и импровизаций (причем в них едва ли проглядывалась конечная цель, к которой движется общество), этот громадный механический Левиафан наконец был выужен из глубин истории. Экспансия мегамашины — ее царство, ее сила, ее слава, — постепенно становилось главной целью или, по меньшей мере, навязчивой идеей западного человека.

Как начали утверждать «передовые» мыслители, машина не только служила идеальной моделью для объяснения, а впоследствии и подчинения, всех органических процессов, и к тому же, само ее создание и непрерывное усовершенствование являлось единственным, что придает смысл человеческому существованию. За век или два идеологическая постройка, на которую опиралась древняя мегамашина, была реконструирована и поставлена на обновленный и более прочный фундамент. Мощь, скорость, движение, стандартизация, массовое производство, количественное измерение, регламентация, точность, единообразие, астрономическая правильность, контроль, прежде всего контроль, — все эти понятия стали ключевыми паролями современного общества, живущего по законам нового западного стиля.

В последних главах Мамфорд описывает сотворение мегамашины, состоящей из человеческих деталей. Под машиной подразумевается древняя цивилизация, например, Древнего Египта, опирающаяся на абсолютную власть царя. Описывается изменения, произошедшие с самой машиной и ее возрождение в другой форме в нашем времени.

Заключение

По Мамфорду, сущность человека - не материальное производство, а открытие и интерпретация, значимость которых вряд ли можно переоценить [1].

Философ типологически подходит к анализу феномена техники. Так, современная техника, по Мамфорду, «образец монотехники или авторитарной техники, которая, базируясь на научной интеллигенции и квалифицированном производстве, ориентирована главным образом на экономическую экспансию, материальное насыщение и военное превосходство». Корни монотехники восходят к пятитысячелетней древности, когда человек открыл то, что Мамфорд называет «мегамашиной», т.е. строгую иерархическую социальную организацию [1].

Стандартными примерами мегамашин являются крупные армии, объединения работников в группы, такие, как например, те, которые строили египетские пирамиды или Великую Китайскую стену. Мегамашины часто приводят к поразительному увеличению количества материальных благ ценою, однако, ограничения возможностей и сфер человеческой деятельности и стремлений, что ведет к дегуманизации [1].

Цель своей работы Мамфорд видит в опровержении допущений и прогнозов, на которых основана наша приверженность современным формам научно-технического прогресса, рассматриваемого в качестве самоцели. Для того чтобы понять роль, которую играла техника в развитии человека, необходимо вглядеться в глубины исторически сложившейся природы человека. Развитие техники следует поощрять лишь в том случае, если она способствует усилению того аспекта человеческого бытия, который Мамфорд называет «личным», но не ограничивает и не сужает человеческую жизнь рамками власти и силы [1].

© Copyright 2010

Web design released by Flash Gallery