Суть не в самом факте вывоза капитала, а в его форме1. Прямые инвестиции и экспортные кредиты — процесс позитивный, способствующий экономическому развитию страны. Однако российский капитал сейчас уходит в иностранную валюту, портфельные инвестиции, депозиты, покупку недвижимости. Так что нынешние формы и масштабы «бегства» капитала наносят явный ущерб экономике России:
В то же время, вывоз капитала позволяет фирме решать множество важных задач: инвестировать средства в надежные активы, создавать финансовую и производственно-сбытовую инфраструктуру за рубежом для развития экспортно-ориентированного производства в России; застраховать капитал от инфляции и политических рисков; обеспечить беспрепятственное выполнение обязательств по контрактам, как с зарубежными, так и с российскими контрагентами; минимизировать налоги; отложить средства на «черный день». Иными словами, это — проявление рационального экономического поведения частного субъекта, хозяйствующего в условиях рыночной экономики. Более того, вывоз капитала за рубеж для решения таких задач, как минимизация налогов и создание собственной финансовой и производственно-сбытовой инфраструктуры, во всем мире считается нормальной практикой.
Особая статья — вывоз за рубеж криминального капитала. Одна из важных причин — нечеткое разграничение прав собственности и слабая защита прав собственника в России. Реальные хозяева российской экономики — не собственники, а их менеджеры. И ведут они себя часто, как «калифы на час», превращая активы управляемых предприятий в свои личные. Вывод активов за рубеж — основной элемент большинства «воровских» схем, позволяющий надежно спрятать активы от собственников и правоохранительных органов, а затем полностью легализовать их для дальнейшего использования в разных целях, в том числе — вполне законных. На практике личные интересы менеджеров и корпоративные часто переплетаются: менеджеры могут прятать за рубежом украденные у предприятия активы, уведенную от налогообложения прибыль или доход от неучтенной деятельности. Используются деньги тоже как в личных интересах (покупка акций через офшорную компанию, депозиты на счетах в банках, покупка недвижимости), так и в корпоративных (реинвестирование, расчеты с партнерами, вложения за рубежом и т.д.).
Отмечу, что само понятие «вывоз криминального капитала» размыто до крайности. Скажем, приведенные выше примеры относятся скорее к капиталу «околокриминальному» и в принципе должны быть четко отделены от вывоза денег откровенно криминального происхождения — доходов от рэкета, наркоторговли, взяток и прочего.
Способы вывоза капитала многообразны. Традиционно их классифицируют по степени нарушения действующего законодательства:
«Белый» вывоз — роскошь, которую могут себе позволить лишь самые крупные и богатые компании, содержащие мощное политическое лобби в высших органах государственной власти. Система лицензирования капитальных операций построена так, чтобы навсегда отбить охоту у российских компаний вывозить капитал законным порядком, поскольку попытка вывезти капитал рассматривается едва ли не как измена Родине. Статистика свидетельствует, что на долю «белого» вывоза капитала приходится не более 2-3% его общего объема.
«Черные» схемы при всей своей простоте — способ наименее эффективный: контрабандные наличные остаются незаконными, и в стране, куда они вывезены, их необходимо легализовать либо инвестировать в сугубо криминальный бизнес. Даже в том случае, если вывезенные деньги задекларированы и имеется справка о покупке валюты — в большинстве развитых стран операции с крупными наличными суммами подпадают под категорию «подозрительных» и привлекают пристальное внимание государственных контролирующих органов.
«Cерые» схемы отличаются самым большим разнообразием, но среди них можно выделить два основных вида: операции с использованием финансовых инструментов и внешнеторговые.
Использование финансовых инструментов требует специальных знаний и навыков. Например, манипулирование с котировками акций (их продажа нерезиденту по одной цене, а затем выкуп у него же по гораздо более высокой) требует, чтобы акции прошли листинг, но не котировались на рынке. Тогда крайне трудно доказать, что акции были проданы по заведомо заниженной цене, а куплены по завышенной, по сравнению с рыночной, и следовательно, сделка носит мнимый характер.
Кредитование российскими банками нерезидентов — тоже сделки мнимого характера: эти кредиты не возвращались. Особо массовыми они стали сразу после «черного августа». К сентябрю — октябрю 1998 года такие банки — будущие банкроты, как «Российский кредит», «Менатеп», «Инкомбанк» и «СбС-Агро», выдали нерезидентам кредитов на суммы от $300 до $600 млн. каждый. Смысл операций очевиден: банки уводили деньги за рубеж от кредиторов и вкладчиков.
Однако вывоз капитала по линии капитальных операций довольно сложен и дорог, поскольку подразумевает участие в схемах большого числа участников. Зато по нынешнему российскому законодательству все они формально законны, и мнимость их необходимо доказывать в суде, что крайне сложно, учитывая пробелы в законодательстве2, коррумпированность и низкий уровень квалификации правоохранительных органов.
Наиболее популярным и доступным стало использование внешнеторговых операций, в сфере которых обращаются десятки миллиардов долларов. За последнее десятилетие российский бизнес разработал ряд очень простых и эффективных (несмотря на все усилия государственных контролирующих органов!) схем вывоза капитала при совершении экспортных и импортных операций. Пользоваться ими могут практически все, кто желает вывезти средства за пределы России.
В принципе, речь идет о четырех наиболее популярных и эффективных схемах: невозврат экспортной выручки, невозврат авансов по импортным контрактам, импорт услуг и манипулирование ценами.
Первые две схемы находятся в сфере валютного регулирования и контроля, поддаются более точной количественной оценке. Их применение связано с прямым нарушением валютного законодательства, поэтому в них используются подставные фирмы-однодневки. Импорт услуг до 2000 года был «черной дырой» валютного законодательства. Дело в том, что адекватность стоимости услуги и факт ее «ввоза» (приобретение авторских прав, оплата консультаций, лекций, гастролей и т.д.) проверке практически не поддается. Меры, принятые в 2000-м, ударили прежде всего по законопослушным участникам ВЭД, для остальных же стали крепко запертыми воротами... посреди открытой степи.
Манипуляции с экспортными и импортными ценами — возможно, самый эффективный способ вывоза капитала. Зарубежными контрагентами в сделках с российскими экспортерами сырьевых товаров часто выступают офшорные компании. Цены при этом зачастую значительно ниже биржевых. Трудно доказуемо, но можно допустить, что в большинстве случаев речь идет о сознательном занижении цен с целью оседания разницы между реальной и контрактной ценой (предъявляемой в контракте экспортером органам валютного контроля) на зарубежных счетах российских экспортеров.
Подобный способ, видимо, стал наиболее безопасным, поскольку манипуляции с ценами не отслеживаются и не фиксируются действующей системой валютного контроля, а доказать в суде, что экспортер сознательно занизил, а импортер сознательно завысил контрактную цену крайне сложно. Вывоз капитала в таких случаях полностью вписывается в уставную деятельность компании и, если она занимается этим в «разумных пределах», вряд ли привлечет внимание государственных проверяющих органов. Не удивительно, что установить точно масштабы вывоза капитала таким путем просто невозможно.