Введение

Религиозные воззрения и заповеди первобытных верований передавались изустно от поколения к поколению.

В процессе развития и усложнения общественной жизни людей, с появ­лением письменности различные ре­лигиозные направления осознали не­обходимость в письменном закрепле­нии своих положений. Появилась ре­лигиозная литература, в которой из­лагались вероучения и мифы. В даль­нейшем некоторые из многочислен­ных религиозных книг приобрели оре­ол святости в глазах приверженцев той или иной религии, их стали назы­вать священными, заповеданными са­мим богом.

Так появились в разных странах в разное время Веды, Тора, Танах, Биб­лия, Авеста, Коран и другие книги.

Меня, как православного христианина, прежде всего интересует Библия – священная книга христианства, которая уже долгое время остается для христиан не просто историческим источником, а предметом веры и преклонения, непререкаемым авторитетом, книгой, написанной по вдохновению святого духа.

Чтобы понять, почему Библия играет такую важную роль в жизни христианина необходимо проследить историю Библии, рассмотреть ее с различных позиций – религиозной и научной. Следует изучить библейскую картину мира, библейскую этику и мораль. После исследования этих вопросов я смогу для себя выяснить настоящее значение Библии.

Структура и состав Библии: основные вехи ее истории в церковно-синогогальных концепциях и в свете научной библеистики.

Греческое слово „та библиа" озна­чает множественное число от слова „библос" — книга. Библия — это це­лая библиотека древних идеологиче­ских, исторических и литературных памятников, созданных на Ближнем Востоке на протяжении 15 веков (XIII в. до н. э. - II в. н. э.) десятка­ми и сотнями известных или неизве­стных авторов; сюда еще надо доба­вить редакторов и обработчиков этих книг в разных веках истории, вплоть до IV в. н. э.

Представители разных религий и конфессий (отдельных вероисповеда­ний одной и той же религии, в дан­ном случае христианской) вкладывают в понятие ,, Библия “ не одинаковое содержание.

Для представителей иудаизма Биб­лия - это комплекс книг, написан­ных до нашей эры, отобранных как священные из прочей литературы ко­миссиями древнееврейских ученых-бо­гословов и при этом сохранившихся до наших дней на древнееврейском языке. Таких книг 39. Эти 39 книг и их древнееврейский текст иудаистами, а за ними и христианами объяв­ляются каноническими, т. е. правиль­ными, „богодухновенными". Но если для иудаиста этим и ограничивается вся Библия, то для христианина (пра­вославного и католика) эти 39 книг составляют лишь каноническую часть ветхозаветной (древнейшей) части Биб­лии. Для него, кроме Ветхого завета, в Библии обязателен и наиболее важен еще и Новый завет — комплекс из 27 специфически христианских книг, написанных в 1—Н вв. н. э., дошедших до нас на эллинистическом греческом языке. Новый завет категорически от­вергается иудаистами.

Если 27 книг Нового завета абсо­лютно едины для всех христиан, то во взглядах на Ветхий завет у хри­стиан есть крупные разногласия.

Дело в том, что там, где в книгах Нового завета цитируется Ветхий за­вет, эти цитаты чаще всего приво­дятся по греческому переводу Биб­лии III—II вв. до н. э., именуемому благодаря легенде о 70 переводчи­ках Септуагинтой (по-гречески — семьдесят), а не по древнееврейско­му тексту, принятому иудаистами и именуемому учеными масоретским (по обществу древних еврейских библеистов - богословов, „упорядочивав­ших" священные для евреев рукопи­си). Древнейшие христианские церк­ви — восточные, православные, и за­падная, католическая, принимают Ветхий завет по тексту Септуагинты.

В дошедшей до нас на эллинисти­ческом греческом языке Септуагинте, во-первых, на 11 книг больше, чем в древнееврейском тексте, а во-вторых, ряд канонических книг име­ют еще и греческие добавления к своему тексту. Православные вклю­чают эти 11 книг и вставки в осталь­ные книги в Ветхий завет, но с при­мечанием, что они „дошли до нас на греческом языке" и являются не­каноническими - душеполезными, но не „богодухновенными". Вставки в ка­нонические книги они ставят в скобки или оговаривают примечаниями.

Католики же, доверившись Септуагинте, приняли эти книги и тексты в свою Библию - раннесредневековый латинский перевод Библии, кано­низированный западными вселенскими соборами (именуется в науке Вульга­той), просто приравняли их к осталь­ным каноническим частям и книгам Ветхого завета и признали в равной с ними степени „богодухновенными".

Реформация XVI в. н. э., отбросив многие нововведения католичества, от­вергла и внесение в Ветхий завет не сохранившихся на древнееврей­ском языке книг и частей книг. Это­му по сей день следуют лютеране, реформаты, англикане (англикане часть неканонических книг все же печатают в Библиях для чтения ве­рующими) и все сектанты протестант­ского толка.

Обстоятельство это должны всегда иметь в виду наши пропагандисты. Библию сектантского или протестант­ского издания они могут употреблять в работе с любым ответвлением хри­стианства, а Библию православную - только с оговорками. Для разговора с православными в ней годится все, для разговора с сектантами не сле­дует касаться книг неканонических и неканонических вставок в книги канонические, стоящие в тексте в скобках. Эти тексты для сектанта не будут звучать, не будут являться „словом божиим".

Новый завет священен только для христиан и имеет одинаковый для всех христианских направлений текст (не считая разных вариантов пунк­туации и замены в некоторых изда­ниях устаревших слов русского язы­ка более современными) и состоит из 27 книг.

Для самой религии эти библейские различия играют огромную роль.

Достаточно вспомнить о культе мо­литв за усопших в православии. Это целая индустрия, дающая церкви ог­ромные доходы. Тут и отпевания, и панихиды 3-го, 9-го, 20-го, 40-го дня, в день ангела усопшего, в годов­щины смерти, тут и парастасы, поми­новения за литургией, сорокоусты, родительские субботы и радоница и многое другое. А у протестантов и сектантов молитв за усопших, вымаливания им прощения грехов нет. Обусловливается это различие при­нятием ими лишь канонических книг Библии. В канонической части Биб­лии указаний на полезность или необ­ходимость молитв за умерших нет. Зато во Второй книге Маккавейской (гл. 12, ст. 39-45), приемлемой в ка­честве неканонической только право­славными (и как канонической еще и католиками), есть прямое утверждение и похвала обряду молитв во оставле­ние грехов усопших. Так весьма осно­вательные разночтения Библии отража­ются в вероучениях отдельных веро­исповеданий.

Помимо книг, входящих как в ка­ноническую, так и в неканоническую часть Библии, существовало и суще­ствует много произведений, примыка­ющих по своему содержанию к Библии.

Еврейские раввины, начиная с IV в. до н. э., и люди, стоявшие у колыбе­ли христианства во II—IV вв. н. э., от­бирали книги в „слово божие" из не­малого числа рукописей, сочинений, памятников. Не вошедшее в отобран­ный канон осталось вне Библии и сонизма, многие псалмы имеют месопотамские и египетские параллели, роман об Иосифе Прекрасном пере­кликается с египетской сказкой о двух братьях и т. д.

Многие произведения Нового заве­та, хотя в них речь идет о Палестине, были созданы вне Палестины, и авторы их недостаточно хорошо знали обста­новку в Палестине. К источникам, со­зданным палестинскими христианами, восходят отдельные места Евангелия от Матфея, Послание к евреям. Автор Евангелия от Иоанна, видимо, пользо­вался сочинениями кумранских сек­тантов.

Библейская картина мира и современное естествознание о ней

C незапамятных времен люди делили природу на землю и небо. Проповедники религии утверждали, что небо — это совсем иной мир, ни в чем не похожий на «грешную землю».

Многие небесные явления — появление комет, «звезд­ные дожди», затмения солнца — поражали воображение наших предков, пугали их. Богатая фантазия народов на­селяет небеса божествами — всесильными существами, которым подвластен человек. Так зародилась и окрепла вера в существование двух совершенно различных ми­ров — небесного и земного.

С этим представлением было тесно связано другое не­верное убеждение, что Земля является центром вселен­ной. Такое воззрение было закономерным следствием того пути познания мира, по которому шло человечество.

В далеком прошлом человек знал лишь небольшой мирок, который он видел своими глазами. Мир оканчи­вался для него там, где голубое небо сходилось с землей. Самым большим, самым важным для людей была та земля, которую они знали. Все первые представления о вселенной и отражали в себе эту мысль: земля является основой мира. Круглая и плоская, говорится в одном из древних сказаний, земля покрыта голубым хрустальным шатром. Ночью на темном фоне этого шатра горят небольшие светильники — звезды, прикрепленные к хру­стальному своду неба.

Эти ложные, далекие от истины представления о все­ленной нашли свое отражение и в «священном писании». Вот что говорится в Библии, в книге Бытие:

«И создал бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.

И назвал бог твердь небом» (глава I; 7—8).

И далее: «И сказал бог: да будут светила на тверди небесной, для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен и дней и годов;

И да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так» (глава I; 14—15).

Уже в древнем мире отдельные ученые приходили к мысли, что библейская картина мира не соответствует действительности.

Древние греки были экономически связаны со многими странами. Они совершали далекие морские путешествия, которые требовали умения определять местоположение по солнцу и звездам. И греческие мыслители высказали ряд правильных догадок о Земле, о ее положении в ми­ровом пространстве. За 2500 лет до нашего времени Пи­фагор пришел к выводу о шарообразности Земли. Эра-тосфен (III век до н. э.) первый определил длину окруж­ности земного шара и его диаметр. Аристарх Самосский (III век до н. э.) учил, что Земля вращается вокруг своей оси и обращается вокруг Солнца. За это он был обвинен в безбожии и изгнан из страны. Гиппарх Родосский (II век до н. э.), крупнейший астроном древнего мира, с большой точностью установил продолжительность года, составил первую опись звезд — звездный каталог.

Однако, несмотря на верные догадки отдельных древ­негреческих ученых о положении Земли во вселенной, идея геоцентризма («гео» — земля) продолжала господ­ствовать во взглядах людей еще многие сотни лет. Сред­невековые богословы по-прежнему отстаивали взгляд нэ Землю как на центральное, самое большое тело все­ленной.

В течение нескольких столетий большим авторитетом пользовалось сочинение «ученого» монаха Косьмы Индикоплевста, изданное в 535 году. Земля имеет форму гро­мадной четырехугольной площадки, рассуждал этот мо­нах. Она обнесена высокими стенами и покрыта сверху небесным сводом. Вселенная—это как бы сундук, дно которого — земля, а крышка — небо. Земля разделяется океаном на две части: одна из них обитаема, другая нет. На обитаемой части возвышается гора. Вокруг нее пере­мещаются с помощью ангелов Солнце и Луна. А чтобы люди не вздумали сомневаться в истинности написан­ного, Индикоплевст назвал свою книгу «Христианская топография вселенной, основанная на свидетельствованиях священного писания, в коем не дозволяется хри­стианам сомневаться» (!).

Утверждая существование двух миров — земного и небесного,— церковники тех веков привлекали на по­мощь учение знаменитого древнегреческого философа Аристотеля. Острота суждений, умение убеждать при­несли этому человеку еще при жизни большую извест­ность. На много столетий укрепилось его учение о том, что небо — это область особого вещества, «неизменного эфира», где все совершенно и вечно; Земля же — мир четырех элементов (земли, воды, воздуха и огня), здесь все несовершенно, все смертно. Средневековые богословы в этом учении видели «научное» подтверждение библей­ской легенды о «царстве небесном».

Но время идет. Растут средневековые города, в них развиваются, крепнут разнообразные ремесла. Нарож­дается новый класс — буржуазия, которая заинтересо­вана в развитии производства, в развитии техники. А для этого нужна наука, опытное, всестороннее изучение при­роды. Возрастает интерес к астрономии, науке, помогаю­щей осваивать мир. Астрономические приборы и знание законов движения небесных тел все больше необходимы путешественникам, отправляющимся в далекие неизве­данные края. На кораблях появляются астрономические карты.

Люди убеждаются в шарообразности Земли. Море­плаватели в своих странствованиях по океанам не на­ходят никакого «края земли». С глаз человечества спа­дают церковные очки, изображавшие мир в нелепом, вы­думанном средневековыми монахами виде.

Так начинается бурная эпоха великих открытий и изобретений, названная в истории эпохой Возрождения, о которой Энгельс писал: «Это был величайший прогрес­сивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и ха­рактеру, по многосторонности и учености». Одним из та­ких титанов был Николай Коперник, создатель первой научной — гелиоцентрической («гелиос» — солнце) — си­стемы мира. Он показал, что наша Земля — это рядовая планета среди других. Как и другие тела вселенной, она находится в небесном, то есть мировом, пространстве и движется вокруг Солнца.

Земля, как и другие тела вселенной, находится в не­бесном, то есть мировом, пространстве. Значит, можно сказать, что все мы, жители Земли, живем на небе, или, если хотите, в «царстве небесном»!

Размышляя над движением небесных тел во вселенной, Коперник заду­мывается над простым вопросом: не странно ли полагать, что весь небесный свод с тысячами звезд, с Солнцем вращается вокруг Земли? Не правиль­нее ли предположить, что сама Земля вращается, как волчок, вокруг своей оси и благодаря этому кажется, что весь небесный свод вращается вокруг нас, что Солнце над нами «всходит» и «заходит».

Теперь мы знаем, что именно так происходит в действительности. Наша Земля совершает два движения: одно — вокруг своей оси — в течение суток; второе — во­круг Солнца — в течение года. Вследствие первого дви­жения происходит смена дня и ночи, за время же обра­щения Земли вокруг Солнца у нас происходит смена вре­мен года.

Вместе с Землей вокруг Солнца обращаются еще во­семь больших планет — Меркурий, Венера, Марс, Юпи­тер, Сатурн, Уран, Нептун и Плутон. Из них самая бли­жайшая к Солнцу — Меркурий. Год на этой планете ра­вен примерно трем месяцам — за это время она делает один полный оборот вокруг Солнца. И за то же время Меркурий делает один оборот вокруг своей оси. Таким образом, можно сказать, что сутки на Меркурии равны году. По этой причине Меркурий всегда обращен к Солнцу одной и той же стороной. Температура на нем превышает 400 градусов жары, а другая сторона погру­жена в вечный мрак и холод космического пространства. Атмосферы на Меркурии нет.

Вторая от Солнца планета — Венера; это наша небес­ная «соседка», она находится в среднем в 110 миллионах километров от нашего дневного светила. По своим раз­мерам и массе Венера почти такая же, как Земля. Год на ней длится 225 земных суток. Здесь есть газовая обо­лочка, но состав ее мы еще знаем плохо. Эта планета постоянно закрыта плотной пеленой облачных образова­ний, которые мешают увидеть поверхность Венеры.

За Венерой совершает свой ежегодный путь вокруг Солнца Земля. А за ней по своей орбите несется в небес­ных просторах Марс. Ученые предполагают, что именно на этой планете нашей солнечной системы возможно существование каких-то живых организмов, поскольку природные условия, необходимые для развития жизни, на Марсе есть. Эта великая загадка будет разрешена, когда космические аппараты достигнут поверхности Марса и сообщат на Землю первые сведения о его при­роде.

На расстоянии свыше 750 миллионов километров от Солнца совершает свой круговой путь величайшая пла­нета солнечной системы — Юпитер. Масса ее в 300 с лишним раз больше массы земного шара, а объем — в 1340 раз. Сутки на Юпитере коротки, они длятся около 10 часов, а год — почти 12 наших, земных лет.

За Юпитером располагается второй гигант солнечной семьи небесных тел — Сатурн. Он окружен сверкающим в лучах Солнца кольцом, которое состоит из огромного скопления мелких твердых частиц.

Наконец, три последние планеты — Уран, Нептун и Плутон. Это очень далекие от Солнца и от Земли тела. Например, от Солнца до Нептуна почти 5 миллиардов километров. Уран и Нептун — похожие друг на друга планеты. Год на первой из них длится почти 84 земных года, а на второй — целых 164. О Плутоне мы знаем еще мало. Поверхность этой планеты — темная ледяная пу­стыня. Ведь Солнце с Плутона выглядит как яркая звезда.

Помимо названных больших планет в солнечной си­стеме есть много небесных тел меньших размеров. Пре­жде всего, это спутники планет — они обращаются во­круг них, подобно тому как сами планеты обращаются вокруг Солнца. Всем знакомый спутник Земли — Луна. Как и другие планеты, она светит отраженным солнеч­ным светом. Обращаясь вокруг Земли, Луна все время повернута к нам одной своей стороной. Потому мы и видим ее то круглолицей, то на ущербе, а порой в виде узкого серпика — в зависимости от взаимного располо­жения в небесном пространстве Солнца, Земли и Луны. Астрономы уже хорошо изучили поверхность этого самого близкого к нам небесного тела. (Расстояние до Луны от Земли составляет «всего» около 380 тысяч кило­метров.) И уже совсем недалек день, когда на нем вы­садятся первые космонавты с Земли.

Спутники имеются и у других планет нашей солнеч­ной системы. Помимо них вокруг Солнца обращается много малых планет — астероидов, то есть «звездоподобных» планет-крошек. Самая большая из них — Церера — в поперечнике достигает 800 километров. А есть и такие, диаметр которых не превышает двух километров.

В своем движении вокруг Солнца планеты подчиняются закону всемирного тяготения. Этот закон был открыт в XVII веке великим английским ученым Ньютоном: все тела в мире притягиваются друг к другу. При этом тело с большей массой притягивает к себе тела, масса которых меньше. Чем больше в теле вещества, тем с большей силой оно притягивается к Земле, другими словами, тем больше его вес.

Сила притяжения действует не только на Земле, но и между всеми небесными телами. Наша Земля притяги­вает, например, к себе Луну, масса которой значительно меньше массы Земли, и поэтому Луна не может улететь от Земли, а обращается вокруг нее, является ее спутни­ком. Нашу Землю (вместе с Луной), в свою очередь, при­тягивает к себе огромное небесное тело — Солнце.

На Земле сила притяжения между телами невелика. Два предмета, каждый весом в одну тонну, находясь на расстоянии в один метр, притягиваются друг к другу с силой, меньше 0,0007 грамма. Но в мире небесных тел она очень велика. Так, между Луной и Землей действует сила тяготения, равная почти 20 миллионам миллиардов тонн. А Земля и Солнце притягиваются друг к другу с силой более чем 3,5 миллиарда миллиардов тонн.

Ньютон рассчитал, что сила притяжения Солнца убы­вает пропорционально квадрату расстояния от него. Дру­гими словами, если бы наша Земля находилась от Солнца в два раза дальше, чем теперь, то сила тяготе­ния, действующая на нее, была бы в четыре раза меньше, чем теперь. Находясь на расстоянии от Солнца в три раза большем, чем она находится в действительности, Земля испытывала бы притяжение Солнца, в девять раз более слабое, и т. д. Этот вывод ученый проверил на дви­жении Луны вокруг Земли.

Но почему же Луна не падает на Землю, а Земля - на Солнце, подобно тому как падает вниз камень, под­брошенный кверху?

Объясняется это тем, что все тела обладают еще од­ним свойством — инерцией, свойством сохранять состоя­ние покоя или равномерного прямолинейного движения до тех пор, пока на него не действует какая-то сила. Если какое-то тело движется по прямой линии с посто­янной скоростью, то оно сохраняет это движение до тех пор, пока какая-нибудь сила не изменит это дви­жение.

На Земле движение тела по инерции постепенно за­медляется и в конце концов прекращается, так как все­гда имеются силы, препятствующие движению,— трение и притяжение самой Земли. В космическом пространстве нет сопротивления движению. И небесные тела, подчи­няясь закону инерции, все время движутся, но движутся не прямолинейно, так как, кроме того, существует дру­гая сила — взаимное притяжение между небесными те­лами.

Что же получается? Вспомните простой пример: ка­мень, вращаемый на привязанной к нему веревке. Дви­жение этого камня похоже на движение небесных тел, скажем Луны вокруг Земли. Когда мы вращаем камень, то хорошо чувствуем, как он натягивает веревку. Камень стремится вырваться из круга и улететь прочь. Тут дей­ствует закон инерции. Выпустите из руки веревку — и камень, подчиняясь инерции, полетит прочь. Но, пока веревка в наших руках, камень никуда улететь не может. Сила руки здесь заменяет силу притяжения. Так же удерживает Луну Земля. Луна не может улететь от нее, но не может и упасть на Землю: сила тяготения и сила инерции уравновешивают одна другую. Складываясь, они и придают Луне круговое движение.

Силы притяжения Земли хватает только на то, чтобы удерживать Луну около себя. Такую же картину мы наблюдаем и у всех других небесных тел, которые обра­щаются вокруг Солнца.

Открытие закона всемирного тяготения было замеча­тельным подтверждением материалистического взгляда на природу. «Небесная механика» говорила о том, что на небе нет никаких сверхъестественных, необъяснимых сил; движение всех небесных тел подчиняется есте­ственным законам.

В 1859 году в Англии вышел знаменитый труд великого естествоиспытателя Ч. Дарвина «Происхождение видов», который заложил научные основы биологии и нанес одно из самых тяжелых поражений религиозному мировоззре­нию.

Наблюдая удивительную приспособленность различ­ных представителей живой природы к условиям их суще­ствования, человек еще на заре цивилизации задавал себе этот вопрос: почему, откуда такая целесообразность, столь «разумная» организация у растений и животных? Возьмем самое простое растение. Стоит повнимательнее присмотреться, как оно живет, и нас поразит, насколько оно приспособлено к окружающей среде. Например, стебли растений устроены так, чтобы быть очень проч­ными и в то же время легкими. В местах, где мало воды, у растений имеются очень развитые корни; они уходят в землю на десятки метров, собирая там драгоценную влагу. Не меньшая приспособленность к окружающим условиям наблюдается в мире животных.

Не позаботился ли об этом кто-то разумный и всесиль­ный? Богословы так и отвечают: да, бог предусмотрел на­иболее совершенные формы животных и растений, уста­новил «божественную гармонию» в мире.

Чарлз Дарвин доказал, что целесообразность в строе­нии живых организмов объясняется их приспособлением к внешней среде, к условиям существования. Это резуль­тат естественного отбора наиболее приспособленных к условиям жизни организмов, который постоянно шел и идет в природе.

Все живые организмы существуют в тесной связи с окружающим миром. А природа не остается постоянной. Изменяются и климат, и влажность, и растительность, и рельеф местности и т. д. Животные и растения, живу­щие, казалось бы, в одинаковых условиях, получают раз­ное количество питательных веществ, влаги, солнечной энергии. При этом те организмы, которые приобрели черты, позволяющие лучше приспосабливаться к окру­жающим условиям жизни, скажем, лучше переносить хо­лод или зной, имеют больше шансов, чтобы выстоять при самых тяжелых испытаниях.

Процесс выживания наиболее приспособленных и гибели наименее приспособленных организмов Дарвин и назвал естественным отбором. Именно в результате та­кого отбора у различных видов животных и растений постепенно вырабатывались и закреплялись разнообраз­ные и сложные приспособления к жизни, изменялись и совершенствовались их формы.

Например, защитная окраска некоторых животных ор­ганизмов — это результат естественного отбора. За дол­гое время существования у зайцев наследственно закре­пилась белая окраска шерсти в зимнее время и стала свойственной всем особям, потому что зайцы с такой за­щитной окраской менее подвержены опасности погибнуть в когтях хищников.

Так, отвергая участие каких бы то ни было мистиче­ских сил в развитии природы, теория Дарвина объясняет многие природные явления, которые защитники религии приводят для доказательства разумного устройства мира.

Но надо сказать и о другом: в живой природе далеко не все и не всегда столь разумно, как пытаются предста­вить богословы. Наряду с поразительной приспособлен­ностью организмов к условиям их жизни мы видим в природе и немало нецелесообразного. У многих живот­ных существуют такие особенности, которые никак не говорят о разумном устройстве мира. Разве разумно, на­пример, устроено жало у ос и пчел? Являясь орудием за­щиты, оно в то же время губит своего хозяина! Ужалив своего врага, пчела чаще всего не может вынуть свое жало и погибает.

Или какой разумной целесообразностью можно объ­яснить тот факт, что бабочки в ночное время летят на огонь и гибнут? Целесообразность живых организмов, которая вырабатывается в результате естественного от­бора, имеет лишь относительный, во многих случаях огра­ниченный характер. Например, у многих животных, жи­вущих под землей, есть глаза, но они закрыты кожей — смотреть ими нельзя. Да это, собственно, и не нужно под­земному животному, например, кроту. Почему же они имеются у таких животных? Причина в том, что когда-то их далекие предки жили в других условиях — тогда им было необходимо зрение. Прошли тысячелетия, измени­лись условия существования, и для животных, пере­селившихся под землю, оно стало почти ненужным. И глаза постепенно превратились в рудиментарный (не­доразвитый) орган.

Концепции исторического процесса в библии и в науке

В Библии содержатся и исторические материалы. Это книги Иисуса Навина (весьма относительно) и Судей, книги Царств и Паралипоменон, ча­стично книги пророков Исайи, Иере­мии, Иезекииля, некоторых малых пророков, книги I Ездры, Неемии и три Маккавейские. Кое-что для ис­тории дают и некоторые другие кни­ги — Пятикнижие, Псалмы и т. п. Но здесь везде следует помнить, что все эти книги не летописи, не исто­рические записи, а многократные пе­реработки исторических источников и преданий религиозными деятелями древних евреев - пророками и жре­цами, составленные с утилитарной целью закрепления и возвеличения определенных религиозных представле­ний. Отсюда пристрастность этих доку­ментов, явно фальсификаторские эле­менты в них, искажение исторической перспективы, анахронизмы и т. п.

Пример. Важными историческими деятелями в истории древних евреев были царь Саул, царь Иеровоам II и некоторые другие. Но они были политиками-реалистами и не пота­кали жрецам культа Яхве. Поэтому они всячески поносятся и принижа­ются. Цари Давид и Соломон не от­личались чистоплотностью и моралью в личной жизни, были свирепыми эксплуататорами своих и окрестных народов, но всецело поддерживали религию и культ Яхве, и потому Биб­лия их представляет как образцы свя­тости, величия и благочестия.

Второй пример. Анализ 1—111 книг Царств показывает, что культ Яхве в описываемую ими эпоху только начал выделяться из древнееврейско­го генотеистического политеизма пле­мен, а Библия составлена так, что якобы евреи к описываемой эпохе (Х-IX вв. до н. э.) уже чуть ли не полтысячелетия были последователь­ными монотеистами, поклонниками единого бога Яхве.

Таким образом, при сравнительном изучении, привлекая разные материа­лы, можно выделить историческое зер­но из отдельных книг Библии. Библия тогда становится важным историче­ским документом.

Если к этим же материалам обра­щается заранее умиленный их „боже­ственным" происхождением рядовой неподготовленный человек — верую­щий, эти книги и материалы безна­дежно запутают его и укрепят в грубых суевериях и антиисторических пред­ставлениях.

Библия включает большое коли­чество древних сказок и мифов. Сюда должны быть отнесены и первые 11 глав книги Бытия, и мифы о родо­начальниках еврейского народа — ,,патриархах" Аврааме, Исааке, Иакове и его 12 сыновьях, и мифы о „законо­дателе" Моисее, пребывании евреев в Египте, в пустыне Синайской, и мифы о вторжении евреев в Палестину и многие другие.

Для ученого-исследователя эти ми­фы, как и любые древние памятники истории человеческого общества, дают важные данные о связях евреев с окружающими народами. Ведь дале­ко не случайное обстоятельство, что космогония и антропогония евреев от­четливо восходят к халдейским ми­фам, сказания о потопе и столпотво­рении имеют корнем своим вавилон­ские литературные памятники и исто­рию. Мифы о патриархах рисуют кар­тины быта древнего родового строя. Миф об убийстве Каином Авеля рису­ет с позиций кочевников-скотоводов возникновение конфликтов между скотоводами и земледельцами.

Библия вобрала в себя целый ряд древних литературных памятников, яв­ляющихся национальным достоянием древнееврейского и некоторых дру­гих народов и общечеловеческим куль­турным наследием.

Сюда могут быть отнесены ро­маны об Аврааме, Иакове и его сы­новьях, об Иосифе Прекрасном, о Сам­соне Богатыре, новеллы о судье Иеффае и его дочери, о Товите, Иудифи, Руфи, Есфири, о Сусанне, поэма о смысле страдания - об Иове Мно­гострадальном, поэма о любви, не боящейся трудностей, - Песнь Пес­ней, множество песен и баллад исто­рических, героических, траурных, вос­хваляющих природу, как песня Деворы, песня Давида на смерть Саула и его сыновей, 103-й псалом и другие. Сюда относятся дидактические афо­ристические сборники типа Екклеси­аста, Притчей, двух книг Премуд­рости и т. п. Сюда относится ряд басен - притчей и Нового и Ветхого за­ветов...

Ученые и литературоведы с инте­ресом изучают эти художественные произведения древности. Но стоит подойти к ним человеку, верующему в „богодухновенность" „писания", и вот Иудифь, Руфь, Есфирь, Сусанна попадают в православные святцы как исторические персонажи, хотя они сродни не историческим лицам, а та­ким литературным образам, как Та­тьяна Ларина, Наташа Ростова и т. п. Любовно-этическая поэма Песнь Пес­ней, воспевающая жаркие объятия и ласки возлюбленных, превращается в аллегорию любви Яхве и народа из­бранного (в сознании иудаиста), Хри­ста и церкви (в сознании христианина). В нужном для нее плане интерпрети­рует церковь и другие вошедшие в Библию литературные памятники.

Произведения, вошедшие в Библию, творились не отвлеченно теоретически. Их авторы любили и ненавидели, вели напряженную социальную и по­литическую борьбу. Вот почему Биб­лия дает нам целый ряд социально-политических и классовых докумен­тов соответствующих эпох. Тут и тонкая политика представителей цар­ствующей династии, высокообразован­ного для своего времени человека ,— пророка Исайи — автора 1-39 глав книги Исайи (VIII в. до н. э.), и же­стокие иеремиады — обличения про­рока базаров и площадей Иеруса­лима — Иеремии (VII—VI вв. до н. э.), и острые нападки пастуха Им оса на богачей, и горькие попытки ра­зобраться в причинах постигшей стра­ну катастрофы попавшего в плен священника-патриота Иезекииля и его мечты о грядущем возрождении наро­да. В Библии мы находим первые редакции записей кодексов Яхвиста и Элохиста, и апокалипсические раз­мышления о судьбах мира и евреев, принадлежащие деятелю порабощен­ной греко - сирийцами Палестины, из­вестному под именем пророка Дани­ила, и такие же размышления автора первой книги христианства — Апо­калипсиса - о судьбах христиан и иудеев, стонавших под пятой Рима.

Моральные предписания Библии и этика жизни

В церкви, на молитвенных собраниях, в костеле верующего постоянно на­ставляют, как он должен вести себя, к чему стремиться? В своей жизни, в чем видеть ее смысл. Верующего посто­янно убеждают, что без религии жизнь человека может быть лишь «низменной», «плотской», лишенной «возвы­шенных устремлений» и «истинного горения духа». Глав­ное для каждого человека, говорят ему,— это «жить по вере». Надо сказать, что подобные призывы обычно не остаются без последствий. Верующие нередко спрашивают: «Почему вы боретесь против веры в бога? Разве Библия не учит добру, не призы­вает человека быть честным?» Они искренне убеждены, что именно религия является источником и залогом вы­соких моральных достоинств человека, а если ее отверг­нуть, то люди потеряют нравственную чистоту.

Возникает потребность оценить эти нормы, уметь показать их подлинную суть, характер влияния религи­озных идей на человека. Вопрос формулируется так: спо­собствует ли вера в бога нравственному совершенству индивида, помогает ли ему жить счастливой жизнью?

С самого начала следует подчеркнуть, что это боль­шие и сложные вопросы, ответить на них можно лишь на основе добросовестного анализа содержания религи­озных моральных предписаний. Нужен анализ религиоз­ных норм «как они есть», нужно трезвое понимание того, чем религия привлекает умы и сердца многих людей.

В далеком прошлом наши предки Происхождение имели самые примитивные орудия труда и коллективно добывали себе сред­ства к существованию, сообща боролись с силами при­роды. Тогда и начали складываться нормы поведения, которые общество предъявляло к каждому человеку: без них невозможна ни совместная охота, ни трудовая дея­тельность. Принцип отбора таких правил был простой: то, что содействует преуспеянию рода, племени, считается добром. Наоборот, что наносит вред, расценивается как дурное, недозволенное. Поскольку в ту пору все люди были равны, они подчинялись одним и тем же правилам. Положение изменилось, когда возникло имущественное неравенство, выделились богатые и бедные, когда одни люди стали попадать в рабство к другим. Тогда прежние, одинаковые для всех представления о справедливости и несправедливости ушли в прошлое.

Для рабовладельца считалось справедливым отно­ситься к рабу как к «говорящему орудию» и делать с ним все, что заблагорассудится,— на то он и раб. Рабы не могли согласиться с этим. Для них справедливость за­ключалась в том, чтобы избавиться от рабства или даже сделать рабами своих господ. Точно так же прямо проти­воположные взгляды на мораль можно обнаружить у феодалов и крестьян, у капиталистов и рабочих, у коло­низаторов и угнетенных ими народов. Одним словом, на каждом этапе развития общества существуют определенные социальные отношения, кото­рые определяют господствующие в обществе моральные принципы и представления о том, что нравственно и что безнравственно. И так как в ходе исторического развития эти отношения меняются, то и мораль различных истори­ческих эпох неодинакова. Например, в условиях перво­бытнообщинного строя считалось естественным и мораль­ным убивать нетрудоспособных членов рода: в ту пору общество было бедно и не могло их прокормить. Но сей­час такие поступки, конечно, были бы расценены как проявление бесчеловечности и жестокости. На ранних этапах развития общества распространено многоженство, которое впоследствии стало символом безнравственности. Таким образом, в каждый конкретный исторический пе­риод моральные принципы отражают реальные условия жизни людей; содержание ее норм обусловлено конкрет­ными общественными отношениями, ее принципы и кри­терии носят классовый характер.

Иной взгляд на происхождение и сущ­ность морали защищает религия. По мнению ее защитников, моральные нормы порождены не реальными общественными отноше­ниями, а имеют чисто божественное происхождение. «Нравственный закон дан нам от бога»,— говорят бого­словы. Как мы уже знаем, по христианству, основу чело­веческой истории составляет борьба двух начал — боже­ственного и дьявольского, «праведного» и «греховного». Причем пока выиграл сатана: человек согрешил, утратив «образ божий». Тем самым он лишился нравственности и, подчеркивают богословы, сам, без помощи бога, спосо­бен лишь к греху, к аморальному поведению. Но «всеми­лостивый» господь направил на землю Иисуса Христа, искупившего грехи человечества и преподавшего ему уроки высшей божественной нравственности. Теперь люди получили возможность «спастись», но лишь в том случае, если будут следовать заветам Евангелий и посте­пенно «преображаться в дивный образ Христа». Процесс «обращения» человека к богу, по мысли защитников хри­стианства, и есть процесс создания «нравственного» человека, а выполнение евангельских норм — единствен­ная сфера подлинно морального поведения.

Таким образом, мораль рассматривается церковниками не как продукт общества, порожденный опреде­ленными социальными отношениями, а как результат воздействия «внешней» по отношению к обществу бо­жественной силы. При этом само понятие «мораль­ный» полностью отождествляется с понятием «божест­венный».

Отсюда, по мнению защитников религии, мораль без веры в бога существовать не может. «Ведь если бога нет, то как же узнать, что правда и что неправда? Если у человека нет души, то нет ни греха, ни святости, кто же и чем может доказать, что справедливо и что несправед­ливо»,— писал на этот счет один православный богослов. Из данных рассуждений вытекает и другая важная для христианства идея: все хорошее, нравственное, что есть в жизни,— это от бога, а все греховное, аморальное — от дьявола, от греховного человека. Все те, кто отвергает идею бога, объявляются людьми аморальными, безнрав­ственными.

Здесь следует указать на одну существенную черту библейской морали. Мы уже говорили, что мораль возникает в процессе развития общества и целиком определяется конкретными социальными усло­виями жизни людей. Тем самым совершенно очевиден реальный, земной, общественный смысл различения «мо­ральности» и «аморальности». По-иному эта проблема ставится и решается в библейских рассуждениях о мо­рали. Богослов выдвигает две шкалы для оценки поведения человека: первая — это отношения между богом и чело­веком, вторая — отношения между людьми. При этом главными, решающими объявляются отношения первого рода. Иными словами, оценка того или иного поступка зависит прежде всего от того, как он согласуется с «волей бога».

По мне­нию христианских богословов, заповеди Моисея образуют фундамент, исходную основу религиозной морали. Высоко их оценивают и верующие. Нередко они рассуждают так: «Разве в Библии нет разумных утверж­дений? Вот, например, заповеди «не убивай», «не укра­ди», «не прелюбодействуй» — что в них плохого?» Оста­новимся специально на этих трех заповедях: именно о них чаще всего вспоминают сторонники религии. Любую фразу, если ее вырвать из контекста, можно понять и истолковать по-разному. Поскольку же речь идет о совершенно кон­кретной заповеди, то прежде всего нужно установить ее точный смысл. Для этого обратимся к Ветхому завету, где содержится так называемое «десятисловие Моисея», в которое входит эта заповедь (Исход, 20; 13).

Чтение Библии способно вызвать полное недоумение, «священная» книга, оказывается, полна описаний бесче­ловечных убийств и зверств. И самое поразительное в том, что преступления эти совершаются с именем бога на устах, который, оказывается, воспринимает убийство с явным удовольствием. «И сказал господь Моисею: возьми всех начальников народа, и повесь их господу перед солнцем, и отвратится от Израиля ярость гнева Господня» (Числа, 25; 4). Другой эпизод: бог намерен учинить решительный суд над богами египетскими, дока­зать им, что именно он распорядитель мира. И он «пора­зил всех первенцев в земле Египетской», да так, что «не было дома, где не было бы мертвеца» (Исход, 12; 29—30). Оказывается, войны угодны всевышнему, а мас­совые убийства производятся с тем, чтобы люди «истреб­лены были так, как повелел господь Моисею» (Иисус Нав., 11; 20). Подобных примеров в Ветхом завете вели­кое множество.

Противоречие налицо: с одной стороны, господь дает заповедь «не убивай», а с другой — сам толкает к массо­вым убийствам людей. В чем же дело? Остается предпо­ложить, что заповедь «не убивай» имеет здесь особый смысл и вовсе не исключает убийства и жестокости.

В слова «не укради» можно вклады­вать различное содержание. Когда мы говорим об этой фразе как о религиозной заповеди, то, очевидно, имеется в виду тот совершенно определенный смысл, который она имеет в Библии. Заповедь «не укради» возникла лишь тогда, когда появилось имущественное неравенство, и защищала интересы людей, владевших частной собст­венностью, иначе говоря, интересы рабовладельцев. В этом можно убедиться, если внимательно прочитать Ветхий завет. Например: «...покупайте себе раба и ра­быню... Они могут быть вашей собственностью... вечно владейте ими, как рабами» (Левит, 25; 44, 45, 46) и т. д.

Но, пожалуй, более нагляден другой пример. В «Десятисловии Моисея» имеется еще одна заповедь, кото­рая по смыслу близка к «не укради». Вот она: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, (ни поля его), ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего» (Исход, 20; 17). Это предписание уже прямо за­щищает интересы рабовладельца, его собственность.

Источник появления заповеди «не укради» самый что ни на есть земной. «С того момента,— писал Ф. Эн­гельс,— как развилась частная собственность на движи­мость у всех обществ, построенных на началах этой собственности, должна была быть общей нравственная заповедь — «не укради». Она возникла в силу развития рабовладельческого государства, без всякого внушения со стороны бога. Запрещение воровства мы находим в законодательствах многих рабовладельческих государств. Так, в законах Хаммурапи, написанных за 800 лет до появления заповедей Моисея, например, говорится: «Если кто украдет вола, или овцу, или осла, свинью, или судно, то взыскать с них в 30 раз... Если вор не имеет чем заплатить, то он должен быть предан смертной каз­ни». Интересно отметить, что ряд статей этого законода­тельства почти дословно повторяется в заповедях Мои­сея.

Наконец, есть еще одна заповедь, о которой часто говорят церковники,— «не прелюбодействуй».

Церковнослужители настойчиво уверяют, будто они одни способны раскрыть людям нравственный смысл брака. Да и от верующих часто можно услышать, что ре­лигия благотворно влияет на семью, делает ее более прочной, приучает супругов серьезнее относиться к бра­ку. Иногда пожилые люди говорят о молодых семьях: «Забыли бога. То ли дело прежде — жили в страхе гос­поднем».

Перечитав Ветхий завет, каждый, по-видимому, со­гласится с тем, что в своих семейных делах библейские «праведники» жили по нормам, которые никак не приложимы к современной морали. Многие из них имеют по несколько жен да еще прикупают себе наложниц. Про­славляемый церковнослужителями царь Соломон, напри­мер, имел 700 жен и 300 наложниц (III книга Царств, 11; 3). Впрочем, это рекорд. Обычно «праведники» скромнее: у царя Давида — шесть жен и десять налож­ниц, у Иакова — две жены и две наложницы и т. д. На­ивно и несерьезно, разумеется, оценивать поступки биб­лейских героев как «развратные»: одну эпоху нельзя ме­рить по моральным канонам другой. Но так же нелепо заповедь «не прелюбодействуй» в ее точном ветхозавет­ном смысле рекомендовать к руководству в современных семейных отношениях.

Ветхий завет пронизывает мысль о женщине как за­ведомо низшем по сравнению с мужчиной существе. Жен просто-напросто покупают за определенную сумму, слов­но домашнюю утварь. Отец может продать дочь в ра­быни или в наложницы; мужчина имеет исключительное право на развод; если муж подозревает жену в наруше­нии супружеской верности, он может подвергнуть ее изу­верскому испытанию «клятвенной водой очищения» — на этот случай в «священном писании» приводится подробный рецепт. Соответственно ведут себя и «правед­ники», отмеченные господней благосклонностью. Раз жена — собственность, то ее можно заложить, пустить в оборот. Так поступает Авраам, с выгодой для себя запро­давший жену египетскому фараону; своей «половиной» торговал и святой Исаак, выдавая ее за сестру, и т. п.

Поскольку же муж и жена занимали в семье различ­ное положение, то и норма «не прелюбодействуй» предъ­являла неодинаковые требования к поведению мужа и жены. Речь в ней фактически идет о защите прав мужа на собственность, в которую включалась и его жена. Смысл этого требования полнее и яснее раскрывается в последней заповеди Моисея, о которой мы уже говорили: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближ­него твоего... ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его... ничего, что у ближнего твоего» (Исход, 20; 17).

Можно отметить одну довольно харак­терную черту современной религиоз­ной проповеди: церковнослужители стремятся привлечь людей к религии, обращая их внимание на некоторые общечеловеческие моральные нормы и правила поведения, будто неразрывно связанные с верой в бога. К их числу относятся ссылки на некоторые разумные правила поведения в быту: не употреблять алкоголя, не курить и т. д. При этом защитники религии нередко говорят так: вы религию критикуете, а лишь вера в бога по­могла такому-то беспробудному пьянице оторваться от рюмки, другой под влиянием проповеди бросил ку­рить и т. д.

Христианский аскетизм исторически возникает как форма морального осуждения ранними Христианами «греховного мира» Рима — этой «вавилонской блуд­ницы», погрязшей в роскоши и пороках. Наряду с дру­гими правилами идеал трезвенности, по мысли христиан, проводит грань между миром греха и миром христиан­ской «праведности». Впоследствии отказ от чувствен­ных наслаждений расценивали как непременное условие и свидетельство принятия духовных, небесных идеа­лов христианства в противовес «плотским» удоволь­ствиям мирской жизни. Достаточно сослаться на «свя­тых угодников», которые с неистощимой изобретатель­ностью единоборствовали с собственной плотью. Все земные удовольствия (чаще всего они символизи­ровались фигурой прелестницы и бочонком вина) тор­жественно оценивались как козни дьявола. Когда Европе стало распространяться курение табака, оно также было занесено в разряд светских, мирских удо­вольствий.

Идеи аскетизма особо рельефно выступали в эпохи острых социальных противоречий, находивших отраже­ние в религиозной форме. Так, например, старообрядцы резко выступали против курения табака, как бы олице­творяющего для них «греховный мир». Значительное ме­сто мотивы трезвенности заняли в раннем сектантстве. «Хмельного не пейте» — таково одно из требований основателя хлыстовщины Даниилы Филипповича. На ранних этапах развития сектантства требование аске­тизма диктовалось соображениями буржуазной береж­ливости.

Из идеи о божественном происхождении морали за­щитники религии делают прямой вывод о том, что нрав­ственным может быть лишь верующий человек. В свою очередь «жизнь без бога» характеризуется такими сло­вами: это «жизнь, при которой человек не стесняет себя никакими правилами, никакими нравственными понятия­ми, ни указаниями совести... Такими людьми, в большин­стве случаев, наполняются суды и тюрьмы». Дело в том, продолжает богослов, что помимо всего у верующего есть «страх божий», он убежден, что бог видит каждый его шаг, а поэтому не совершает преступлений. У человека нерелигиозного этой сдерживающей силы нет.

Заключение

Библия - многосторонняя книга верующих, которая за долгий период своего развития прошла путь от простого сборника религиозных легенд до книги, в которой заключена вся сущность христианства. Изучив историю и концепции библии, я пришел к выводу, что библия, как и любая другая религиозная книга, имеет свои достоинства и недостатки. К достоинствам библии, на мой взгляд, можно отнести ее моральные и этические законы и наставления. Но недостатков в Библии гораздо больше. Прежде всего следует отметить множество неточностей и недоговорок в Библии. Существование множества переводов и трактовок Библии также нельзя отнести к ее достоинствам, ведь получается, что восприятие библейской мудрости будет зависеть от переводчика.

В современном мире с его множеством религий, также существует и множество религиозных книг, в которые богословы вносили весь многовековой опыт и мудрость той или иной религии. Не стала исключением и Библия. Я высоко ценю Библию как исторический документ и памятник христианской культуры, в котором собран опыт и мудрость многих поколений христианских богословов.

Список использованной литературы:

1. Беседы о религии и знании, популярный учебник под редакцией Ю.П. Францева, Москва, Издательство политической литературы, 1967.

1. Научный атеизм, учебное пособие под ред. М.П. Мчедлова, Москва, Издательство политической литературы, 1988.

2. Настольная книга атеиста, под ред. С.Д. Сказкина, Москва, Издательство политической литературы, 1987.