Автор: Тимофеев Л.М.
Результаты исследований
Остановимся несколько подробнее на самых общих результатах реализации указанных проектов и следующих из них выводах.
1. Теоретические основы
Реализация проекта 'Теоретические основы и исторические корни институциональной коррупции', с которого начиналась деятельность Центра, позволила выдвинуть гипотезу, что главная и самая очевидная особенность теневых экономических отношений в России (в отличие от хорошо изученной 'неформальной экономики' на Западе) состоит в том, что они в принципе неотделимы от коррупции. В нашем случае внелегальная практика начинается не как независимая частная инициатива за пределами действующего закона (как это бывает, например, в развивающихся странах), но возникает в недрах официального правового порядка. Более того, во многих случаях именно официальный статус дает право распоряжаться теми или иными благами, превращая само это право в предмет купли-продажи.
Формальное и неформальное, легальное и нелегальное парадоксальным образом составляют в России единую систему, охватывающую не только хозяйственную деятельность, но и прочие сферы общественного бытия - политику, административную, правоохранительную и правоприменительную деятельность, область социальных гарантий и т.п. Говоря иначе, российская система теневых отношений есть не что иное, как 'приватизированное государство', выступающее в роли всеобъемлющего теневого парагосударства. Такое государство тем-то и отличается от государства легального и конституционного, что функции, которые должны быть исключены из рыночного оборота (например, функции суда или армии), утрачивают характер общественного блага и становятся предметом купли-продажи на теневых рынках.
2. Теневая хозяйственная практика современной русской деревни
В ходе изучения теневых экономических отношений в современной русской деревне (Ростовская, Курская, Саратовская, Нижегородская, Рязанская, Владимирская, Новгородская, Смоленская области) нами были выявлены следующие теневые рынки: теневой рынок земельных участков; теневой рынок кредитов; теневой рынок средств производства; теневой рынок труда и, наконец, разветвленная система теневых рынков сбыта. Материалы наших исследований показывают, что развитие системы теневых рынков приводит к тому, что здесь возникает своя теневая юстиция, складывается свое специфическое контрактное право, заявляют о себе новые агенты рыночных отношений - вроде теневых купцов, теневых банкиров, поставщиков теневых производственных услуг
(частные микро-МТС) и т.д. В эту институциональную систему оказываются включены и агенты бюрократического рынка, которые продают здесь свои административные решения. Именно рыночные интересы чиновников и заставляют их поддерживать и укреплять систему административного регулирования аграрного производства вообще и свободного рынка земли в частности - а значит, способствовать постоянному воспроизводству специфического теневого товара, каким являются административные решения.
Основной вывод, который можно сделать на основании наших исследований, заключается в том, что сельское хозяйство России остается недокапитализированной отраслью экономики, опутанной сетью административных запретов и ограничений, которые на практике преодолеваются как по мере принятия более либерального законодательства (например, принятый весной прошлого года Закон о земле), так и по мере развития теневых коммерческих отношений в аграрном секторе.
3. Коррупция и теневая экономика в повседневной жизни современного российского горожанина
Полученная в ходе исследования повседневной жизни современного российского горожанина (в Москве, Ростове-на-Дону, Костроме, Иваново, Уфе) информация свидетельствует о том, что нелегальные экономические отношения пронизали все основные сферы жизнедеятельности россиян. При этом субъектами теневого порядка выступают не только производители товаров и услуг, но и их потребители. Речь, таким образом, идет не просто о злоупотреблениях в отдельных ведомствах и группах населения (среди чиновников, предпринимателей, работников милиции, высшей школы, образования и т.д.), но о всеобъемлющей плотной социальной материи, о коррупционно-теневой среде, которую нельзя быстро изменить никакими законодательными и репрессивными мерами хотя бы потому, что в обществе нет соответствующих субъектов. По крайней мере, на это указывают свидетельства наших респондентов о поведении и нравах людей, работающих в системе исполнительной власти, включая органы охраны правопорядка.
В результате наших исследований обнаружилась также тенденция к институциализации теневых рынков, к выработке определенных норм и правил их функционирования, обладающих той или иной степенью обязательности. Речь идет, иными словами, о формировании своего рода теневого порядка, существующего параллельно официальному и во многом вопреки ему.
Мы выяснили, что население поддерживает нелегальный рынок потребительских услуг, а значит, в конечном счете, и всю систему российских теневых рынков. Экономическая природа такой поддержки проста и очевидна: возникающая на данном рынке конкуренция - не в последнюю очередь благодаря присутствию на нем производителей-неформалов - вполне соответствует интересам потребителя. Поэтому легализация деятельности неформалов посредством предоставления им льготных условий хозяйствования могла бы стать естественным логичным шагом на пути от теневого порядка к правовому. Это, наряду со снижением налогов для легальных фирм, всего лишь первый, но существенный шаг в данном направлении, и он подготовлен стихийным течением экономической жизни, а не бесконечно далекими от нее умозрительными решениями, которые готовятся и принимаются в начальственных кабинетах.
4. Отражение теневой экономической практики в сознании россиян
В результате всероссийского опроса (проведенного нами в сотрудничестве с ВЦИОМ - опрошено 1600 респондентов) выяснилось, что значительную часть российского населения составляют сторонники 'жестких мер' в отношении теневого бизнеса в любых его проявлениях. Эти люди ориентируются или на обновленный 'развитой социализм', или на бюрократический капитализм, но не в нынешнем виде, а упорядоченный с помощью чрезвычайных законов и диктатуры. Те очевидные истины, что ни 'развитой социализм', ни сменивший его бюрократический капитализм невозможно очистить от коррупции и криминала; что до тех пор, пока государство сращено с бизнесом, наступление на теневую экономику будет наступлением на собственную тень - в буквальном, а не в переносном смысле слова, - эти истины российское общество еще не осознало в полной мере. Именно следствием этого является нынешняя попытка бюрократического капитализма выскочить из собственной кожи (или из собственной тени): это, в частности, выражается в очередной кампании против крупного (и не очень крупного) частного капитала, которая ведется под патронажем бюрократии, в нынешнем ее состоянии подходящей на роль правового субъекта еще меньше, чем третируемые ею 'олигархи'. Эта попытка приведет лишь к тому, что коррупционеры и теневики станут изощреннее и на первые роли выдвинутся те из них, кто или способен работать в зоне больших рисков, или, напротив, сумеет обеспечить себе надежную политическую 'крышу'. Соответственно возрастут и теневые ставки: и страхование рисков, и политическое прикрытие - вещи дорогостоящие.
Вывод очевиден: чтобы россияне смогли привыкнуть к новому для себя положению людей, поддерживающих (а значит, и содержащих на свои средства) государство, надо, чтобы государство предоставляло им услуги высокого качества. Если таких услуг нет или их качество сомнительно, то делиться с властью своими доходами захотят лишь те, кому делиться нечем, - эти будут иметь в виду чужие доходы, а их, понятно, не жалко. Остальные же предпочтут власть обманывать. Не принимая всего этого в расчет, начинать борьбу с коррупцией и теневым бизнесом бессмысленно.
5. Теневая составляющая в экономической деятельности церкви
Общеизвестно, что церковь призвана осуществлять невидимую духовную связь между единоверцами, а также между верующими и Абсолютом. Но в то же время церковь представляет собой вполне видимую самоуправляемую общественную организацию ('видимое тело', по терминологии, принятой в богословии), имеющую как горизонтальную, так и вертикальную иерархическую структуру, являющуюся и субъектом права, в том числе права собственности, и, что особенно важно для нас, субъектом экономических отношений.
Церковь пополняет доходную часть своего бюджета за счет разнообразной экономической деятельности. Но там, где речь идет об экономических отношениях, всегда присутствует понятие о большей или меньшей выгоде. Поскольку же церковь построена по принципу иерархии статусов, то возникает возможность и каждый уровень этой иерархии, каждый статус рассматривать с точки зрения экономической выгоды его обладателя, что, в свою очередь, позволило нам говорить не только об экономике отношений между клиром и паствой, но и об известной коммерциализации внутрицерковных отношений.
Эти интересные, с научной точки зрения, особенности тем более привлекают внимание, что экономика, в которую РПЦ интегрирована как хозяйствующий субъект, - это экономика современной России, где весьма широко распространены теневые нелегальные отношения вообще и коррупция в частности. Как показали материалы исследований, церковь в этом отношении не составляет исключения из общероссийской хозяйственной практики, тем более, что определенные дополнительные возможности оперировать в теневой сфере возникают у организаторов церковной экономики в силу того особенного положения, которое церковь занимает в государстве и обществе и которое обусловлено определенным пиететом общества перед ее невидимой, духовной сущностью. Более того, будучи активным оператором теневых рынков, церковь вполне может быть использована криминальными структурами для отмывания 'грязных денег': имеющиеся в нашем распоряжении материалы показывают, что такую возможность нельзя отвергать.
6. Наркобизнес и экономическое поведение наркозависимых потребителей
Изучение нами экономики наркобизнеса имело четыре аспекта.
Во-первых, была разработана оригинальная экономическая теория, в которой наркобизнес рассматривался как особенная экономическая отрасль, действующая в условиях тотального запрета. Было выяснено, что системообразующей особенностью поведения наркозависимого потребителя на нелегальном рынке наркотиков является практически полная неэластичность его спроса по цене.
В случае наркомана не спрос является функцией дохода при неизменных ценах, как это бывает в стандартных экономических ситуациях, но доход оказывается функцией динамики цен при неизменном спросе. Не имея возможности поддерживать уровень личного дохода на уровне текущих цен на рынке наркотиков, наркоман вынужден преступать закон и черпать ресурсы из общественных фондов.
Нарушая закон, наркозависимый потребитель переносит на рынок наркотиков и передает в распоряжение фирмы не только материальные ценности, изъятые (украденные) из общественных фондов, но и ценности институциональные. Ослабляя институт государственного права, потребитель наркорынка усиливает институциональные возможности наркобизнеса.
Юридический запрет на немедицинские наркотики в краткосрочном периоде приводит к увеличению издержек фирмы и сокращению производства и спроса. Однако нарастание репрессий и ужесточение условий бизнеса одновременно способствует монополизации рынка. Спрос наркозависимых потребителей остается неизменным, что при любых условиях не только обеспечивает фирме положительную прибыль, но и позволяет назначать такую ценовую надбавку, которая вполне страхует от риска полного подавления рынка.
Во-вторых, были проведены полевые социологические исследования состояния и условий функционирования рынков наркотиков (главным образом провинциальных - в Ростовской, Белогородской, Курской, Костромской областях). В результате этих исследований выявлены особенности поведения различных категорий наркопотребителей в зависимости от возраста, образования, социального положения и социального окружения. Выявлены также некоторые методы 'работы' розничных и мелкооптовых наркодилеров. Выявлено, что безнаказанность наркобизнеса легко покупается миллиардами, которые обращаются на этом рынке. Как показывают наши исследования в различных регионах страны, значительное количество милицейских чинов и других должностных лиц постоянно работают "в доле" с наркомафией или, точнее, находятся у нее на содержании. Репрессивные усилия имеют скорее формально-демонстративный характер и направляются в основном против тех, кто приобретает и хранит наркотики "без цели сбыта", то есть против потребителей. Между тем даже мелкие розничные торговцы садятся на скамью подсудимых куда реже, дельцы же оптового рынка практически никогда не привлекаются к ответственности. Что же касается крупных менеджеров нелегального рынка, то о них общественности вообще ничего не известно, и мы не знаем, известно ли о них что-либо правоохранительным органам.
Вместе с тем, представляя себе общий размах наркорынка в стране, можно с полным основанием предполагать, что люди, его контролирующие, значительно более могущественны, чем те, кто контролирует легальные рынки, скажем, рынок нефти, газа или алюминия (если это уже не одни и те же люди). При российском размахе коррупции и теневых экономических отношений нет даже необходимости специально "отмывать" грязные деньги. Не выводя капиталы в легальный оборот, на них можно купить и заводы, и нефтяные компании, и рудные месторождения, и, что самое важное (а для нас - самое тревожное), купить участие в законодательных и исполнительных органах, в управлении регионами, экономическими отраслями, армией и т.д. То есть, в конечном счете, купить участие в решении судеб страны в целом.
России угрожает оккупация наркомафией. Мы можем согласиться, что представление о единой криминальной организации, контролирующей весь наркорынок, весьма условно и вряд ли соответствует действительности. Но оттого, что мафия не одна, а их пять-шесть, и контролируют они не только рынок наркотиков, но еще и другие нелегальные и легальные рынки, нам не легче. Более существенно значение других чисел: если темпы развития наркобизнеса в России в ближайшие пять-семь лет сохранятся, то количество тяжелых наркоманов в стране приблизится к десяти миллионам, а прибыли наркобизнеса превысят уровень госбюджета. При таком развитии событий не следует относить к разряду фантастических антиутопий вероятность, что государственная власть (а вместе с ней - армия и прочие силовые ведомства) окажется под контролем тех сил, которые сейчас распоряжаются рынком наркотиков.
О том, каким окажется политический облик тех, кто воспользуется результатами полной наркотизации страны (или кто ее спровоцирует), оставим размышлять политологам или специалистам по мировой геополитике (в частности, специалистам по исламскому экстремизму). Но одно очевидно: в политике восторжествуют уголовные порядки, которые, впрочем, могут (и обязательно будут!) прикрываться какими-нибудь популярными лозунгами (может быть, даже с решительной антинаркотической фразеологией). Нет сомнения, что в стране с десятью миллионами наркоманов любому безумному диктатору, поддержанному наркомафией, гарантирован политический успех.
В-третьих, нами (с соавторами) была разработана экономико-математическая модель наркобизнеса.
В-четвертых, были разработаны некоторые рекомендации для проведения рациональной политики в отношении нелегальных рынков наркотиков.
Речь идет о комплексной программе мер, в которую должны войти:
легализация прав на приобретение и потребление любых наркотиков (включая героин, кокаин и т.д.);
введение государственной монополии на производство и продажу наркотических средств;
всемерное ужесточение санкций против незаконного оборота наркотиков;
расширение и укрепление подразделений правоохранительных органов, предназначенных для борьбы с незаконным оборотом наркотиков (и, прежде всего, значительное, в десятки, если не в сотни раз увеличение финансирования);
решительная активизация антинаркотической пропаганды с широким привлечением общественности;
создание и поддержка широкой сети лечебных и реабилитационных учреждений для наркоманов;
активизация научных исследований с целью поиска лекарственных и других медицинских средств для борьбы с наркоманией;
организация исследований социальных причин и последствий наркомании.