Приходько С.А.
Моя студенческая научная работа по философии, написанная в период обучения на втором курсе ДонНТУ.
Как известно, основной вопрос философии есть вопрос об отношении материи и духа, бытия и сознания, познаваемости мира. История философской мысли, как принято считать, являлась ареной борьбы материализма и идеализма. Целью данной работы является попытка представления альтернативного подхода, сочетающего в себе черты, свойственные обеим вышеназванным позициям.
Данная работа, скорее всего, является попыткой представить читателю наброски к философской модели, с одной стороны, сохраняющей преемственность с великим монументом предшествующей философской мысли, а с другой - достаточно адекватно описывающей сложность и многообразие окружающей реальности в свете современных естественнонаучных представлений.
В изложении всякой стройной философской теории, по нашему мнению, гносеология должна выступать первичной по отношению к онтологии и тем более к этике, являться фундаментом для всякого дальнейшего построения. В самом деле, как можно излагать онтологическую систему мира, не исследовав предварительно свойства и механизмы собственной познавательной способности? Конечно же, гносеология не может быть первичной непосредственно в самом процессе познания. Для постулирования центральных положений в любой философской системе используется самый разнообразный опыт, не только связанный с умозрительным и интуитивным (в этом, считаем, ошибался Кант, предполагая возможность априорных синтетических суждений). Однако, для изложения законченной философской теории, базирующейся на уже полученных ключевых постулатах (т.е. на апостериорных синтетических суждениях), в целях последовательности и стройности целесообразно вначале раскрыть механизмы познавательных процессов, ограничивая тем самым область познаваемого, а лишь потом представлять собственную онтологию и этику. Данная работа не является законченной философской системой, поэтому вышеизложенное замечание не реализуется в ней в полной мере.
Работа состоит из двух частей: основного тела изложения, последовательностью рассуждений приводящего к позиции автора, а также ряда примечаний, более глубоко раскрывающих те или иные вопросы.
Прежде всего, попытаемся вскрыть некоторую слабость определения категории “материя”. Как известно, материя определяется, как то, что является объективным, существующим вне зависимости от сознания. Что же есть объективное и какова его суть? Наиболее распространённая мировоззренческая позиция большинства мыслителей (в основном, материалистов и объективных идеалистов) состоит в том, что существует некая объективная реальность, независимая от человеческого сознания, в противоположность реальности субъективной. Материалисты, наделяя материю субстанциональными свойствами и утверждая её самодвижущуюся суть, видят мир системой материальных объектов, некоторые из которых, будучи наделёнными свойством отражения (в силу своей высокой организации), воспринимают остальные объекты, в том числе и себе подобные. Объективные идеалисты, в свою очередь, считают, что дух есть универсальный субстрат мировой динамики, и возникающие очаги его рефлексии становятся субъектами, в то время как нерефлективная (или слаборефлективная) его часть, будучи отражаемой субъектами, является объективной реальностью. И тех и других объединяет признание существования объективной реальности, как некого “вместилища”, в котором находятся субъекты, воспринимающие другие объекты и друг друга (1).
Научные открытия двадцатого века заставляют существенно пересмотреть такую позицию. В частности, квантовая механика утверждает, что в некоторых сферах, объекты не ведут себя независимо по отношению к наблюдателю. Как известно, созерцание основывается на физическом взаимодействии, т.е. на обмене энергией. Созерцая объект, мы меняем его, вносим изменение в его движение и даже превращаем его в нечто другое, отличное от первоначального (2) . Следовательно, понятие объективного предполагает редукцию к частному случаю, когда созерцающий субъект практически не влияет на созерцаемые объекты. Нелепо утверждать, что понятие объективного не оправдывает себя в практической деятельности человека. Наоборот, большая часть житейского опыта отлично вписывается в схему “субъект – объекты”. Энергия, несущая необходимую информацию об объектах на несколько порядков меньше той величины, которая способна произвести сколько-нибудь регистрируемое макро-воздействие на эти объекты. Невольно напрашивается аналогия с теорией относительности, обобщающей механику Ньютона. Объективное отражение одним объектом других, вне зависимости от самого процесса отражения, есть частный случай общего взаимодействия объектов между собой, также как и абсолютное время, есть только частный случай релятивистского времени Эйнштейна.
С другой стороны, легко видеть, что подобное ограничение “принципа объективности” возникает не только в квантовом микромире. Будучи в социальной среде люди постоянно наблюдают друг друга. Нормальный человек замечает внимание, направленное на свою персону со стороны другого человека, и путём психологического проецирования его восприятия на себя старается выработать коррективы собственного поведения. Так, сознавая на себе внимание других людей, человек меняется, изменяется его внешний облик, привычки, а, следовательно, и сама его личность. Конечно же, здесь нет однозначности несоответствия понятия объективности опытным фактам, как в квантовой механике, однако, по нашему мнению, стоит выделить общие черты обоих случаев (3). И в том и другом случае созерцаемый объект является также и субъектом, и мир в целом предстаёт, образно говоря, системой “созерцающих” друг друга субъектов. Следовательно, понятие объективности есть абстракция, идеализация, упрощение реальных процессов.
Согласно материализму, материя есть нечто объективное, независимое от субъективного о ней представления. Однако из вышеупомянутого следует искусственность самого понятия объективности, не учитывающей всей сложности протекающих процессов, а разрушение понятия объективности ведёт к отрицанию главного атрибута материи. Тогда принципиальность различия между материальным и духовным неизбежно нивелируется. Между тем, признавая единую природу, материальных и духовных явлений, всё же остаётся возможность их разграничения посредством объявления одного первичным, а другого вторичным. Таким образом, для более глубокого понимания отношения материального и духовного необходимо подробней рассмотреть познавательный механизм человека в свете понятия причинно-следственной связи.
Как известно, познание есть процесс отражения воспринимаемых явлений в сознании субъекта, результатом которого является знание (4). Таким образом, суть познания заключается в моделировании процессов внутри субъекта. Не случайно главным критерием познания (особенно научного) является его верифицируемость. Если модель соответствует (по заранее заданным критериям проверки) моделируемому процессу, то считается, что она адекватна и является достоверным знанием. Разумеется, при расширении области возможного опыта старые модели зачастую становятся неадекватными, то есть ведут себя отлично от описываемого явления, и поэтому с неизбежностью заменяются новыми, более совершенными.
Информация, исходящая от органов чувств идёт непрерывным потоком в сознание. В процессе удовлетворения потребностей естественным образом возникает необходимость в ориентации и адаптации в окружающей среде. Поэтому человек вынужден вычленять закономерности входящего потока информации, чтобы иметь возможность сколько-нибудь адекватного предсказания изменений в ответ на собственные воздействия. Человеческий мозг не способен запомнить даже значительную часть этого потока. Избыточность сенсорной информации (в сравнении с ограниченностью психических ресурсов) требует более компактной формы представления последней в сознании. Можно предположить, что имеет место процесс т.н. сгущения (сжатия) информации (5). Сгущение есть, по сути, замена компонентов сенситивного потока отношениями элементов психических структур человека, кодирующими его (потока) содержание.
Каким образом происходит подобное сгущение? Анализируя сущность информационного сжатия, можно прийти к выводу, что для реализации такого процесса необходима некоторая группа примитивов, такая, чтобы системы отношений между ними кодировали соответствующие образы сенситивного потока. Поясним на простом примере. Представим себе образ дерева. Предположим, что нам дана гипотетическая воспринимающая система, которая может оперировать лишь кубиками фиксированного размера в качестве первичных образов. Любые составные образы, воспринимаемые подобной системой, могут быть внутренне представлены лишь композицией таких кубиков. Очевидно, что не всякий образ можно выразить системой наложенных друг на друга примитивов. Такое наложение представляет собой приближение реального образа. Ясно, что сгенерированный образ содержит в себе меньше информации по сравнению с первоначальным, и часть информации первоначального образа будет безвозвратно потеряна. Итак, процесс информационного сгущения неразрывно связан с некоторым базисом внутренне присущих примитивов (базисом восприятия и познания) (6). Такой базис можно сравнить с категориальным аппаратом в философии Канта, лежащим в основе всего многообразия человеческого восприятия. Все воспринимаемые человеком образы, процессы мышления и представления базируются на ограниченном наборе примитивов, обусловленном природой самого человека, физической организацией его головного мозга.
Что есть причинность в свете вышеописанного понимания познавательной деятельности человека? Степень познания субъектом воспринимаемого процесса, как правило, определяется возможностью предсказания его будущих состояний (т.е. достоверностью воспроизведения познаваемого процесса в сознании субъекта). В общем случае субъектом познаются законы, т.е. те или иные закономерности протекания познаваемого процесса. Чем достовернее знание, тем более полно представляется процесс, и больше сужается круг возможных моделей, удовлетворяющих полученным законам. Явление считается познанным, когда удаётся однозначно воссоздать картину моделируемого процесса, и результаты моделирования совпадают с описываемым явлением (в пределах текущих возможностей верификации). В последнем случае говорят о причинно-следственной связи между изучаемыми явлениями, т.е. детерминации протекания познаваемого процесса. Найденная детерминация протекания процесса свидетельствует о том, что субъекту удалось выделить суть воспринимаемого процесса, и он может свести её к композиции примитивов базиса познания (7).
Таким образом, причинно-следственная связь воспринимаемых явлений есть частный вид закономерности, которая, в свою очередь, является следствием информационного сгущения сенситивного потока. Поэтому закономерность, в частности причинно-следственная связь, есть лишь форма восприятия человеком некоторых явлений реальности, а не всеобщее свойство реально протекающих процессов (8).
После небольшого исследования в области гносеологии, вернёмся, наконец, к исходному пункту данной работы, а именно – к основному вопросу философии. Считаем, необходимо сделать последний шаг, нивелирующий разницу между материализмом и идеализмом.
Важнейшим пунктом, в котором расходятся столь фундаментальные течения философии, является вопрос о первичности. Что первично, дух или материя? Если признавать первичным дух – приходится становиться на сторону идеализма, иначе – на сторону материализма. Однако, что есть “первично”? Первичность это то, что “раньше”, “что было раньше другого”. Первичность в данном случае предполагает также и причинность. Если первичен дух – значит, он с необходимостью должен быть причиной существования материи, и наоборот. Как мы видели, причинность не является универсальным свойством универсума, а есть лишь понятие, относящееся к человеческому познанию. Таким образом, вопрос о причинности духа или материи не существует вне рамок человеческого осмысления. Иными словами, причинно-следственная связь в вопросе о первичности духа или материи вообще не может быть определена, поэтому сам вопрос о первичности в данном контексте абсурден. Итак, основной вопрос философии, с нашей точки зрения, есть суть фикция, не имеющая под собой реальной основы (9).
Выявив безосновательность деления философских систем на материалистические и идеалистические, мы тем самым, отвергаем обе позиции. Однако считаем необходимым предложить элементы альтернативного решения этого вопроса.
Что общего в материалистических и идеалистических философиях? Не трудно согласиться с тем, что обоим подходам свойственно приписывание собственной первооснове двигательных качеств. На самом деле разве движение не объединяет “творческий саморазвивающийся дух” и “самоорганизующуюся материю”? Движение есть основа, которой обоими подходами приписываются различные (а порою, абсурдные) качества в силу предшествующей философской традиции. Движение, с одной стороны, свободное от пут материальности своего субстрата, с другой же стороны, далёкое от мистических свойств личностной духовности. Другими словами это процесс (10). Понятие процесса органично вбирает в себя представление о движении, логически не связывая в себе необходимость субстрата движения, а, также, не мистифицируя собственную сущность. Автор данной работы предлагает принять понятие процесса в качестве первоосновы будущей философской системы, примиряющей материалистическое и идеалистические позиции. Но прежде необходимо анализировать понятия движения и процесса.
Что есть движение? Движение подразумевает под собой смену состояний, изменение. Но изменение чего? Этот вопрос подталкивает мыслителя принять материалистическую позицию. Ведь всегда должно быть “что-то”, что меняется. Как зафиксировать движение того, что нельзя остановить на мгновение в сознании и сравнить с исходным своим состоянием? Нельзя, однако, забывать, что само сравнение есть также процесс, т.е., казалось бы, статическое восприятие предполагает в себе процесс взаимодействия. В этом динамическая сущность информации. Информация не может мыслиться без движения. Например, сам обмен информацией есть процесс. В самом общем случае информация вообще идентифицируется только посредством процесса, т.е. по сути, является его свойством. Когда два объекта обмениваются информацией, они изменяют друг друга, т.е. находятся в состоянии обоюдного отражения. И лишь в результате абстрагирования можно прийти к понятию информации, как того, что характеризует изменение объекта в процессе такого отражения, или его состояния в тот или иной момент времени. Итак, ожидания статической оценки текущего состояния процесса подталкивает к умозрительному (однако, ошибочному) предположению, что мир можно рассматривать на мгновение остановленным, и в этот бесконечно малый отрезок времени определить (созерцать) его состояние. Процесс принципиально неостановим, так, что созерцание произвольной длительности есть созерцание движения, как такового, а не текущего состояния созерцаемой системы (11). Поэтому, созерцаемые образы состояний системы есть также динамические процессы нашего сознания. Сравнение запомненного предыдущего образа с текущим воспринятым образом есть также процесс. Итак, нет никакого логического противоречия в первичности понятия процесса, его принципиальной оторванности от субстрата движения.
Таким образом, мир предстаёт единым сложнейшим процессом. Созерцая мир человек (в силу специфичности присущего ему базиса познания) вычленяет из него объекты (т.е. подпроцессы), давая им имя и определение (12).
В данной работе не были раскрыты многие вопросы, связанные с более углублённым и разносторонним пониманием предложенной философской модели. Но эта цель и не ставилась. Целью данной работы была попытка показать несостоятельность деления философии на два лагеря, а также представить первые штрихи синтетической модели, “снимающей”, по предположению автора, подобный антагонизм (13).
1. Причина естественного выделения такого понятия находится в осознании факта существования индивидов, не связанных с собственным “я”. В самом деле, если не видеть в некоторых объектах независимые личности, качественно тождественные собственной, нет надобности в отделении своего “я” от других предметов, его заключении в границах биологического тела. В младенчестве подобная дифференциация, видимо, ещё не имеет место, и ребёнок не в состоянии отличить себя от окружающей его реальности, иными словами, его “я” распространяется на весь воспринимаемый мир. С осознанием существования других людей с независимыми чувствами и мышлением приходит необходимость выделить некую “ничейную” пограничную область, доступную непосредственному созерцанию. Таким образом, в сознании возникает понятие объективной реальности, как сущности, вбирающей в себя субъекты, и, в некоторой степени, служащей шлюзом для их интеракции.
Конечно же, будет естественным задать вопрос об истинности такого понимания. История философии знает примеры мировоззренческих взглядов, отрицающих существование объективной реальности и отождествляющих все воспринимаемые явления с продуктами личных субъективных процессов. Как правило, подобные мысли не конструктивны и не могут порождать стройных философских систем в силу их колоссального противоречия с повседневной практикой, несмотря на отсутствие логических изъянов. Построение картины мира без учёта социальных связей и личностных взаимоотношений похоже на заранее обречённую попытку построить альтернативную математику, не пользуясь числами. Быть может, такая математика и возможна, но, перечёркивая всю преемственность с историческим ходом развития рационального знания, она должна дополнить или разрушить весь категориальный фундамент, на котором вот уже многие века стоит здание человеческого сознания, что практически неосуществимо.
С другой стороны, нельзя отрицать первичность чувственного восприятия, как платформы, на которой базируются любые мировоззренческие системы (как материалистические, так и идеалистические). Чувственное восприятие, как единственная непосредственная данность, не подлежит отрицанию или пересмотру. Она первична для субъекта. Что же касается возможной мировоззренческой позиции, то она может быть как солипсической, так и объективистской. Но это уже нечто вторичное, причём ни та, ни другая позиция не может быть доказана, выведена посредством какой-либо дедукции. Это предмет исключительно веры. Проводя последовательно эту точку зрения, можно прийти к утверждению, что принятие или отрицание солипсизма – это первый шаг, предшествующий выбору материалистической или идеалистической позиции. Однако в свете практической разработки философского мировоззрения принятие или отрицание солипсизма мало что меняет. Солипсист исследует созерцаемый универсум, выявляет его устройство и функционирование. Полученные знания служат ему источником мотивации, приносят удовольствия, купируют страдания. Себя солипсист представляет причиной всех воспринимаемых вещей и процессов, однако же, считается с законами созерцаемой реальности, подобно некоторым душевнобольным, знающим о собственном недуге, но сознательно беседующими с галлюцинаторными персонажами, уговаривая их уйти и не возвращаться.
2. В качестве иллюстрации к характерным положениям квантовой механики приведём следующий пример. Понятие электронной орбиты в некотором смысле сомнительно. Вообще, регистрировать движение электрона возможно посредством гамма-лучей. В этом случае положение электрона может быть определено с точностью, обусловленной длинной их волны. Если предположить, что перед наблюдением электрон находится в покое, то в процессе самого наблюдения, по меньшей мере, один квант гамма-лучей в результате столкновения с электроном изменит своё движение. Электрон также испытает воздействие этого столкновения: изменится его импульс и скорость. Импульс гамма-кванта значительно больше первоначального импульса электрона при условии, что длина волны гамма-лучей много меньше размеров атома. Поэтому уже достаточно первого кванта, чтобы выбить электрон из атома. Следовательно, нельзя наблюдать более чем одну точку траектории электрона. Траектория движения электрона теряет свой смысл, поскольку её принципиально невозможно определить (никакие теоретические расчёты не будут определяющими без возможности её опытной регистрации). Более того, зная начальное состояние электрона невозможно точно рассчитать его последующее состояние, т.е. нарушается классический принцип детерминизма.
3. Стоит ли вообще разграничивать микро и макро миры, утверждая их сравнительную независимость друг от друга? Традиционно считается, что причинно-следственные связи в полной мере определяют динамику сложных макросистем. Т.е. в таких системах принцип неопределённости квантовой теории нивелируется благодаря статистическому “уравновешиванию” большого числа движений микрочастиц, из которых и состоит макросистема. Тогда затруднительность строгого описания таких комплексных макросистем, как биологический организм или социум видится лишь в сложности переплетения многочисленных цепей причинения. Отсюда, в частности, следует грубый механицизм вульгарно-материалистического понимания движения сложных объектов. Так, например, “если иметь исчерпывающую информацию о текущем состоянии индивида, обо всех нервных связях и ментальных процессах его мозга, было бы можно рассчитать его следующее движение, следующий душевный порыв”.
Видится возможным то, что некоторые макросистемы принципиально неописуемы строгим детерминизмом, т.е. обладают свойствами, подобными квантовым свойствам микрочастиц. Вспомним о понятии неравновесной системы. Шарик, находящийся на выпуклой поверхности есть классический её пример. Даже небольшое механическое воздействие выводит систему из равновесия. Шарик, покоящийся на вогнутой поверхности являет собой пример равновесной системы. В этом случае, при воздействии на шарик некоторой силы, последний вернётся в исходное положение. Автору представляется теоретически возможным построение из элементов с неопределённо изменчивым состоянием как равновесной, так и неравновесной системы. В первом случае, неопределённости состояний составляющих элементов будут статистически уравновешивать друг друга, в результате чего состояние макрообъекта будет описываться достаточно строгой функциональной зависимостью. Во втором же - законы движения могут прослеживаться, однако будет принципиально невозможным точно вычислить состояние системы в заданный момент времени. Если это утверждение верно, то простые физические тела являются достаточно равновесными системами, для которых можно с достоверностью предсказать их будущее состояние, а такие сложные системы, как, например, биологический организм или социум принципиально невозможно описывать с позиций детерминизма.
4. В данном контексте понятие сознания вбирает в себя также и подсознательные структуры, поэтому было бы точнее говорить о психике в целом. Очевидно, что многие познавательные процессы носят и подсознательный характер, в частности, интуиция.
5. Напрашивается аналогия с алгоритмами сжатия информации в специализированных программах-архиваторах для персональных компьютеров. Подобные программы сжимают данные без потерь. Существуют также алгоритмы сжатия с потерей части входящих данных, например в программах кодирования аудио и видео информации. Психическая деятельность, ответственная за восприятие, анализ и запоминание информации сенситивного потока во многом напоминает работу алгоритмов второго типа.
6. Можно сказать, что базис восприятия у человека, как биологического вида, связан с его сущностью, со спецификой устройства его головного мозга. На наш взгляд вполне возможно существование других познающих систем с иным базисом восприятия. Для того чтобы их продукты познания стали доступны человеческому сознанию, необходимо найти способ сведения (взаимнооднозначное соответствие) одного базиса другому (в случае, если это возможно).
7. Здесь под сутью процесса понимается лишь та его воспринимаемая составляющая, определяющая характер верификации разрабатываемой модели. Очень возможно, что целые пласты воспринимаемых (органами чувств) явлений просто не принимаются субъектом в качестве регистрируемых отношений в сознании из-за их несводимости к примитивам базиса познания.
8. Высказывание “подул ветер, потому что закачались деревья” вопреки здравому смыслу может быть истинным, для воспринимающей системы с иным базисом познания.
Сущность закономерности, согласно нашему пониманию, допускает различные толкования. Вставая на одну позицию с автором данной работы, можно считать, что понятие закономерности не имеет универсального значения в природе, а связанно лишь с человеческим восприятием. Можно, напротив, считать, что открываемые субъектом закономерности явлений есть суть общезначимые универсальные знания о природе, хотя и с примесью субъективно-человеческого (в форме специфики базиса познания), и это не будет логически противоречить всему вышесказанному. Однако, по нашему мнению, назрела необходимость отказаться от абсолютизации возможностей познания и признать сугубо человеческую природу понятия закономерности (по крайней мере, в том виде, в котором мы её себе представляем). Касательно же амбиций диалектического материализма, заключающихся в утверждении бесконечного приближения относительной истины к абсолютной, стоит заметить, что вполне возможна (и даже вероятна из соображений релятивисткой симметрии) такая ситуация, когда человеческий базис познания окажется неполным для сколько-нибудь адекватного моделирования явлений некоторого класса. Здесь напрашивается аналогия с неполнотой множества векторов пространства в алгебре. В таком случае всегда найдутся вектора, которые нельзя представить композицией векторов такого “псевдобазиса”.
В новейшее время наука столкнулась с явлениями, принципиально необъяснимыми с позиции детерминизма. Квантовые эффекты, как известно, не вписываются в схему “причина-следствие”. По мнению автора, это есть косвенное свидетельство неполноты базиса познания, на основании которого в данном случае уже нельзя построить формализованную модель, позволяющую рассчитывать точное состояние протекающего процесса (в пределах возможности верификации).
9. Схожую позицию можно встретить у Канта. Согласно его пониманию, существует целый ряд вопросов, лежащих вне компетенции рассудка. Кантовские антиномии – пример подобных вопросов.
Наша позиция также перекликается с позицией аналитической философии, согласно которой, естественный язык позволяет формулировать вопросы, на которые в принципе не может быть получен ответ. Предпосылкой к такому пониманию является гёделевская теорема о неполноте, которая гласит о том, что в любой сколько-нибудь сложной формальной логической системе могут быть сформулированы высказывания, недоказуемые средствами (теоремами) этой системы.
10. Здесь понятие процесса не вполне вписывается в общеупотребительное о нём представление. Далее по тексту наша позиция будет раскрыта более подробно.
11. Понятие покоя связано с характером текущего восприятия и не отражает двигательной сущности процесса. Когда мы смотрим на неподвижно стоящий стул, мы склонны думать, что стул статичен, внутренне неподвижен. Современная физика, однако, объясняет кажущуюся неподвижность стула непрерывной динамикой. Поддержание равновесия есть динамический процесс сложной системы полевых взаимодействий, характеризующийся сравнительной равновестностью, устойчивостью.
12. Нужно понимать, что деление на подпроцессы скорее отражает не свойства реальности, а свойства человеческого базиса. Скажем, когда мы видим стул, мы вычленяем его из составной ткани воспринимаемого мира. Разумеется, на самом деле стула нет, а есть процессы (которые мы с ним ассоциируем), как компоненты единого глобального процесса, не выделяющиеся на фоне других его компонент. То, что мы видим стулом, есть результат взаимодействия (т.е. суть отражения) воспринимаемого процесса с познавательным базисом (информационное сгущение происходит посредством его примитивов). Так, например, свойство различать прерывные контуры воспринимаемого образа можно считать следствием одного из примитивов базиса познания.
13. Следует отметить, что “процессная” модель ещё не достаточно разработана авторам данной работы, и поэтому заключает в себе ещё много трудностей и неопределённости.