Зачетная работа по курсу: «Ораторское искусство» на тему: «Болонский процесс: путь из Европы»
студентка М-07 ДонНТУ
Бочарникова Марина Григорьевна
Введение
Риторика подразделяется на общую, частную, тематическую. Она изучает этос, пафос, логос. Исследует какой-то один вид речи в сочетании со стилистикой этого вида речи (частная словесность).
Тематическая риторика исследует правила комбинирования видов словесности вокруг одной темы (для Америки).
Кроме этого существует деление риторики на теоретическую и прикладную.
Теоретическая – дедуктивным способом исследует законы речи, которые затем верифицируются фактами истории и риторической практики.
Практическая – исследует правило пользы речи, которое апробируется на практике и обусловлены случаями успешной или безуспешной речи.
Основные правила краткой риторики
Под словом речи разумеется всякое словесное выражение наших мыслей и чувствования, расположенное в некотором определенном порядке и связи. Порядок и связь отличают искусственную речь от языка. Под словом языка в пространном смысле понимать надо все правила речи, составляющие, теперь три особенные науки: логику, или диалектику, которая учит думать, рассуждать и выводить заключения правильно, связно и основательно; грамматику, которая показывает значение, употребление слов и речей, риторику, которая подает правила и последовательному и точному изложению мыслей, и изящном, и пленительном расположению частей речи сообразно с видами каждого особенного рода прозаических сочинений.
Итак, риторика, принятая во всем ее пространстве, заключает в себе полную теорию красноречия. Красноречие как обыкновенно понимаем, есть способность выражать свои мысли и чувствования на письме или на словах правильно и ясно, сообразно с целью говорящего или пишущего. Древние под именем красноречия разумели единственно искусство оратора, а под именем риторики - правила, служащие и образованию ораторов.Теория прочих прозаических сочинений была предметом их диалектики и грамматики.
Цель риторики как теории всех прозаических сочинений не ограничивается убеждением и доказательствами. В противность древним и некоторым новейшим учителям мы понимаем под этим словом науку научать наш разум или трогать сердце и действовать на волю.
Итак, искусство научать, занимать, трогать, доказывать составляет предмет всякого прозаического писателя.
Смысл, есть чувство, и выражение этих составляют сущность речи, и должны быть в надлежащей связи точно так, как душа и тело. То, и другое как материя и форма, служит предметом риторики, которая, впрочем, не простирает своих исследований до мыслей и до слов, предоставляя это логике и грамматике.
Она более смотрит на красоту и стройность сочинения, т.е. она учит мысли, правильно обдуманной и по правилам грамматики выраженной представляет в виде изящном и соответственном каждому роду красноречия.
Некоторые под именем красноречия разумеют стихи и прозу, а другие одну прозу разделяя, таким образом, всю науку словесности на два рода, на искусство прозаическое и на искусство стихотворное. Это разделение основано не на одной наружной форме того и другого рода; оно зависит от существования различия предметов и цели, которые предполагают себе оратор и стихотворец; одного – намерение научить, а другой имеет в виду удовольствия.
Есть люди, которые отличаются каким-то природным красноречием; они никогда не учились правилам риторики, но, имея здравый рассудок, живое чувство, вкус и легкость в языке, выражают свои чувства и мысли ясно и в таком порядке, который совершенно соответствует их цели. Эта часть от природы, часть воспитания, обращения и чтения образованная способность обеспечивать успехи предлагаемого нами искусства, и сама приобретает посредством правил новый блеск, силу и совершенство.
От всякого писателя требуется, чтоб он со всех сторон осмотрел предмет своей речи, чтоб он каждую минуту обладал самим собой, чтоб сам был уверен в причинах и доказательствах, которые предлагает другим, и чтоб, наконец, которую намерен возбудить в сердце читателя.
Польза красноречия очевидна для каждого, кто обращает внимание на его существо и цель. Ни одна наука не имеет столь великого влияния на душевные наши силы, как изящное искусство, красноречие пленяет наши сердца и воспламеняет воображение; этого мало? Будучи рассматриваемо в собственных своих предметах и всем вообще наукам доставляет новые достоинства и прелести. Посредством его не только мысли и познания, но самые чувства, склонности и страсти людей, нам неизвестных, отдаленных от нас веками становятся нашими собственными, современными.
Оно научает нас избирать предметы, разбирать их и описывать прилично, порядочно и связно; оно дает самой истине большую силу убедительности и самым страстям больше выражения и трогательности; оно образует наши нравы.
Красноречие обращается в искусство не нужное и вредное, когда оставляет благородную цель свою, т.е. когда оно устремлено, будет не к выгодам истины и добродетели, но к распространению заблуждения и пороков. Когда оно решится защищать правила и мнения, противные чистой нравственности, если будет надевать предметы, сами по себе пагубные и соблазнительные, в одежду приятную и благовидную, чтобы заманить в свои сети неопытный и ослепленный ум читателя или слушателя. Итак, не красноречие, но его употребление навлекло на себя справедливые укоризны в древности и в новейшие времена; злоупотребление всегда будет порицаемо
между тем как наука беспрестанно шлет в новом немерцающем свете.
Для образования оратора не достаточно одних правил риторики. Но нужно познакомиться с произведениями, как древними, так и новейшими произведениями. Внимательное изучение подвигает нас к благородному стремлению к подражанию, т. е. через непрерывное изучение, упражнение в красноречии, мы большие силы, вернейшее чувство изящного и доброго и быстрейший взор для отличия погрешностей приобретаем.
Болонский процесс: путь из Европы
Знаменем европейского выбора для украинского образования стал Болонский процесс. В последние месяцы это магическое словосочетание пестреет в многочисленных инструкциях Министерства образования, методических изданиях, ученых докладах и темах круглых столов. Введена даже новая учебная дисциплина – «Высшее образование и Болонский процесс». При этом ни от чиновников Министерства, ни от сотрудников ВУЗовских кафедр невозможно услышать двух одинаковых мнений о том, в чем же этот процесс заключается.
Сама Болонская декларация высказывается на этот счет значительно проще. Во-первых, это образование, основанное на двух циклах обучения – бакалаврате и магистратуре. Во-вторых, присвоение квалификаций на основе ECTS - европейской системы зачетных баллов, начисляемых за академические часы и самостоятельную работу по всем дисциплинам, как основным, так и выбранным самим студентом. В-третьих, мобильность студентов и преподавателей, которые на основе этих баллов могут менять университеты и специализацию. И, наконец, контроль качества образования, предполагающий единые критерии оценки и независимые контролирующие организации. В том, что в нашем образовании давно пора что-то менять, мало кто сомневается. Действительно, советская система науки и образования, рассчитанная на серьезные дотации со стороны государства, в рыночных условиях оказалась рассадником коррупции и догматизма. За зарплату менее двухсот долларов только самые наивные энтузиасты готовы следить за последними новшествами в науке и каждый год, а то и семестр, перерабатывать учебные планы. К тому же, практически невозможно обеспечить студентов литературой – ВУЗам, даже частным, хронически не хватает средств для обновления библиотек. Вот и получают наши студенты «европейское образование» по учебникам 60-х – 70-х годов. Там же, где средства находятся, вступает в силу «человеческий фактор». В общежитиях одного из столичных университетов студенты живут в микроскопических плохо отапливаемых комнатах с забитыми мусоропроводами, гнилыми трубами и обилием малоприятных шестиногих соседей. При этом помещения ВУЗа сдаются направо и налево коммерческим структурам, с самих же студентов не стесняются брать по рыночной цене за каждый лист распечатанного реферата. В уютные кожаные помещения ректората будущая интеллектуальная элита входит с выученным заново чувством, похожим на классовую ненависть, описанную в романах Горького и Стейнбека.
В исследовательской среде тоже не видно просвета. Если в былые времена научный руководитель просто оказывался среди соавторов, то теперь его, как правило, приходится «кормить». Ведь на зарплату научного работника тоже не разгуляешься, а публикации в академических изданиях с некоторых пор не приносят денег, наоборот, отбирают. Коррупция, ставшая стержнем украинского общества, диктует нищенствующей науке статусную теорию стоимости: деньги – статус – деньги. Никакие другие элементы в эту формулу не вписываются, ведь на испытания и внедрение научных и технологических открытий средств тоже нет. О том же, что происходит с результатами студенческих исследований, известно каждому, кто защитил в жизни хотя бы один диплом.
Однако присоединение к Болонскому процессу вряд ли решит наболевшие проблемы. Во-первых, реформирование, ставшее в Украине чем-то вроде национального вида спорта, проходит, как всегда, «с украинской спецификой». Например, степень «бакалавр», считающаяся в Европе полноценным высшим образованием, здесь не дает права вести исследовательскую деятельность. А функции «независимого» контроля качества образования выполняет Государственная Аттестационная Комиссия, непосредственно подчиненная Министерству образования. И это только начало «реформ».
Есть проблемы и с предполагаемой свободой миграции. Ведь унификация дипломов с европейскими университетами приведет к потоку украинских «легионеров» за кордон. Выпускников же Стокгольма или Геттингена на улицы Харькова или Житомера заманишь в лучшем случае в качестве туристов. Учитывая условия жизни и уровень украинских ВУЗов, ожидать здесь можно лишь профессионально некомпетентных преподавателей, которые неспособны найти работу в Евросоюзе и могут приехать в неприхотливую Украину в поисках пресловутых зачетных баллов.
Заключение
Таким образом, можно сказать, что Болонский процесс, как и советская модель образования, сложился на определенной почве, весьма далекой от родного чернозема. Университеты, создавшие Болонскую декларацию, функционируют в рамках устоявшейся системы взаимоотношений государства, научных и образовательных учреждений и частных фондов. В странах, где деньги действительно любят счет, наука и образование давно финансируются из государственного бюджета. При этом во Франции на 72 государственных университета приходится 5 частных, в Германии все высшие учебные заведения государственные и только два частных университета, в Украине – почти каждый третий в частных руках. В США, где бюджет науки и образования составляет почти 300 млрд. долларов (16% ВВП), высшее образование имеют 28% взрослого населения, в Украине с ее 6 млрд. долларов на 2007 год – 1,3%.