Источник: реферат по философии науки и техники
В западной философии философско-методологические проблемы науки разрабатывались в рамках самых разнообразных направлений, течений, школ и т. п. Центральное место они занимали в постпозитивизме – течении философско-методологической мысли XX века, пришедшим в 60-х гг. на смену неопозитивизму (логическому позитивизму). Постпозитивизм исторически восходит к работам «позднего» К. Поппера и последующих представителей «философии науки» (Т. Куна, И. Лакатоса, П. Фейерабенда, Ст. Тул-мина и др.).
Основные черты данного течения: а) ослабление внимания к проблемам формальной логики и ограничение ее притязаний; б) активное обращение к истории науки как диалектическому процессу; в) переключение усилий с анализа формальной структуры «готового», «ставшего» научного знания на содержательное изучение его динамики, изменения, развития, его противоречий; г) отказ от каких бы то ни было жестких разграничений (демаркационных линий) – эмпирии и теории, науки и философии, науки и вненаучных форм знания и т. п., а попытки гибко сочетать их; д) стремление представить общий механизм развития знания как единство количественных («нормальная наука») и качественных изменений (научные революции); е) анализ социокультурных факторов возникновения и развития науки; ж) резкое изменение отношения к философии, подчеркивание ее роли как одного из важных факторов научного исследования; з) замена верификации фальсификацией – методологической процедурой посредством которой устанавливается ложность гипотезы или теории в результате ее эмпирической проверки (в наблюдении, измерении или эксперименте).
Обратившись лицом к развитию науки (а не только к формальной структуре), представители постпозитивизма стали строить различные модели этого развития, рассматривая их как частные случаи общих эволюционных процессов, совершающихся в мире.
Первой из этих концепций стала концепция британского философа и социолога Карла Поппера (1902–1994 г.г.). Его творческое наследие огромно. Выделим лишь наиболее важные его идеи по рассматриваемым нами вопросам.
Наука и научный метод
Науку Поппер называет «одной из величайших сил», делающих человека свободным. Поскольку наука – дело рук человеческих, то «она погрешима», а ее история есть «история безотчетных грез, упрямства и ошибок». Но мы в науке учимся на своих ошибках. Поппер выделяет два основных класса наук:
а) теоретические или обобщающие (физика, биология, социология и др.), цель которых – открытие универсальных законов или гипотез. Здесь наиболее распространен «метод элиминации ложных гипотез»;
б) исторические, которые интересуются конкретными специфическими событиями и их причинным объяснением, а не законами, поскольку «не может быть никаких исторических законов» [1, с 303–305]. В исторических науках речь может идти только об «общих интерпретациях», которые выражают определенные точки зрения.
Наука, по мнению Поппера, не есть «богатая коллекция высказываний» (хотя без них, конечно, не обойтись), а представляет собой систему понятий, концепций и теоретических проблем. Для того чтобы эти проблемы успешно решать и не делать при этом многих ошибок, науке необходим надежный метод, точнее – система разнообразных методов. Поэтому наука характеризуется не только своей логической формой, но кроме того, и своим специфическим методом.
Использумые в науке методы – одна из важнейших ее характеристик. Что же понимает Поппер под научными методами? Это есть не что иное как «способ обращения с научными системами» с «привлечением» соответствующих правил (норм). Теория последних и есть методология, т. е. подлинная теория познания (эпистемология), не являющаяся эмпирической наукой.
Рассуждая о методе и методологии, философ выступает против двух крайностей. Во-первых, при всей важности методов и методологии их роль и значение не следует преувеличивать. В этой связи Поппер рассматривает «типичные случаи гипостазирования методологических правил», связанные с принципами причинности и объективности. Во-вторых, он не разделяет представления о бесполезности научных и философских методов, т. е. не является сторонником «методологического негативизма».
Говоря о научном методе, Поппер подчеркивает следующие моменты: а) Многообразие методов и их взаимосвязь: эмпирические и теоретические, индуктивные (которые философ решительно отвергает) и дедуктивные, философские и нефилософские и т. д. При этом философию и «метафизические методы» Поппер в отличие от своих предшественников – логических позитивистов не отрицает. Более того, он полагает, что, поскольку у них нет проблемы демаркации, то в своем стремлении уничтожить метафизику позитивисты вместе с ней уничтожают естественные науки.
Поппер отмечает, что не ставит своей целью ниспровержение метафизики (философии). Он обращает внимание на то, что философские идеи предшествовали либо способствовали прогрессу науки (например, атомизм). Поэтому не следует безоглядно отвергать философию и ее методы. Поппер считает, что философы столь же свободны в использовании любого метода поиска истины, как и все люди. Но он полагает, что нет метода, специфического только для философии.
б) Многоуровневый характер методологических правил по степени их универсальности. Поппер различает теории более низкого и более высокого уровня универсальности, которые и дают начало «метафизическим системам» (т. е. философским концепциям и методам). Различая разные уровни универсальности и применяя эту идею к методологическим правилам, он считает, что одни методологические правила тесно связаны с другими, но «сначала формулируется высшее правило, которое представляет собой нечто вроде нормы для определения остальных правил. Это правило, таким образом, является правилом более высокого типа» [1, с 79].
в) Несводимость методологии к формальной логике. В этой связи Поппер подчеркивает, что поскольку методологические правила «весьма отличны» от правил, называемых «логическими», то «вряд ли уместно ставить исследование метода науки на одну доску с чисто логическим исследованием» [1, с 78]. Это, хотя и связанные, но все же разные феномены.
Ученый полностью готов допустить наличие потребности в чисто формально-логическом анализе теорий, но он считает, что такой анализ не учитывает того, каким образом изменяются и развиваются теории и другие формы научного познания.
г) Недопустимость понимания методологии только как эмпирической науки. Методология не сводится к формальной логике и она не является «эмпирической наукой, т. е. изучением действительного поведения ученых или реальной «научной» деятельности» [1, с 77]. Второй подход Поппер считает натуралистическим, «индуктивной теорией науки», но полагает, что он «имеет некоторую ценность».
Критический, «диалектический» метод.
Сущность этого своего «методологического правила» он выразил так: «После критики конкурирующей теории мы должны предпринять серьезную попытку применить эту и аналогичную критику против нашей собственной теории» [1, с 114]. При этом критика может быть «имманентной» или «трансцендентной». Однако и в том и в другом случае надо иметь в виду, что действенная критика теории состоит в указании на неспособность теории решить те проблемы, для решения которых она первоначально предназначалась. Обсуждаемую проблему нужно ясно, четко сформулировать и критически исследовать различные ее решения. Такой подход должен быть присущ и частным наукам и философии.
Принцип «все открыто для критики» является, по мнению Поппера, величайшим методом науки. Он исходит из того, что ни один источник знания или его форма, да и вообще что-либо иное не может быть исключено из сферы критики – критики, обладающей творческим воображением. «Ничто не свободно и не должно считаться свободным от критики – даже сам основной принцип критического метода» [1, с 393]. Критика, вообще говоря, может быть неверной, но тем не менее важной, открывающей новые перспективы и плодотворной.
В этой связи Поппер считает, что можно провести логическую границу между ошибочным методом критики и правильным методом критики. Ошибочный метод ведет к догматизму, бесконечному регрессу или к релятивистской концепции. В противоположность этому правильный метод критической дискуссии пытается вывести следствия данной теории и их приемлемость для науки. Второй метод будет эффективен только в том случае, если человек (и не только ученый или философ) сознательно занимает критическую позицию. Такой подход Поппер называет самой высокой из имеющихся на сегодня форм рационального мышления.
Свой критический, рациональный метод он считает применимым не только к поиску научной истины, которая требует и изобретательности в критике старых теорий, и умения в деле творческого выдвижения новых. Так обстоит дело не только в науках, но и в любой другой сфере человеческого творчества. Характерная особенность попперовского критического метода состоит в том, что он обладает достаточно четкими признаками диалектичности. Дело в том, что согласно Попперу, данный метод помогает «раскрыть противоречия и неадекватность» прежних теорий познания и исследовать их вплоть до тех фундаментальных предпосылок, из которых они берут свое начало.
Тем самым метод критического рационализма, т. е. «метод обнаружения и разрешения противоречий, применяется и внутри самой науки, но особенное значение он имеет именно для теории познания. Никакой иной метод не в силах помочь нам оправдать наши методологические конвенции и доказать их ценность» [1, с 81]. Свой критический (научный, диалектический) метод Поппер противопоставляет методу догматическому (псевдонаучному).
Поппер рассматривает знание (в любой его форме) не только как готовую, ставшую систему, но также и как систему изменяющуюся, развивающуюся. Этот аспект анализа науки он и представил в форме концепции роста научного знания. Отвергая агенетизм, антиисторизм логических позитивистов в этом вопросе, он считает, что метод построения искусственных модельных языков не в силах решить проблемы, связанные с ростом нашего знания. Но в своих пределах этот метод правомерен и необходим. Поппер отчетливо осознает, что «выдвижение на первый план изменения научного знания, его роста и прогресса может в некоторой степени противоречить распространенному идеалу науки как систематизированной дедуктивной системы. Этот идеал доминирует в европейской эпистемологии, начиная с Эвклида» [1, с 333–334].
Однако при всей несомненной важности и притягательности указанного идеала к нему недопустимо сводить науку в ее целостности, элиминировать такую существенную ее черту как эволюция, изменение, развитие. Но не всякая эволюция означает рост знания, а последний не может быть отождествлен с какой-либо одной (например, количественной) характеристикой эволюции.
Для Поппера рост знания не является повторяющимся или кумулятивным процессом, он есть процесс устранения ошибок, дарвиновский отбор. «Когда я говорю о росте научного знания, я имею в виду не накопление наблюдений, а повторяющееся ниспровержение научных теорий и их замену лучшими и более удовлетворительными теориями» [1, с 325]. Таким образом, рост научного знания состоит в выдвижении смелых гипотез и наилучших (из возможных) теорий и осуществлении их опровержений, в результате чего и решаются научные проблемы. Для обоснования своих логико-методологических концепций Поппер использовал идеи неодарвинизма и принцип эмерджентного развития: рост научного знания рассматривается им как частный случай общих мировых эволюционных процессов.
Рост научного знания осуществляется, по его мнению, методом проб и ошибок и есть не что иное как способ выбора теории в определенной проблемной ситуации – вот что делает науку рациональной и обеспечивает ее прогресс. Поппер указывает на некоторые сложности, трудности и даже реальные опасности для этого процесса. Среди них такие факторы как, например, отсутствие воображения, неоправданная вера в формализацию и точность, авторитаризм. К необходимым средствам роста науки философ относит такие моменты как язык, формулирование проблем, появление новых проблемных ситуаций, конкурирующие теории, взаимная критика в процессе дискуссии.
В своей концепции Поппер формулирует три основных требования к росту знания. Во-первых, новая теория должна исходить из простой, новой, плодотворной и объединяющей идеи. Во-вторых, она должна быть независимо проверяемой, т. е. вести к представлению явлений, которые до сих пор не наблюдались. Иначе говоря, новая теория должна быть более плодотворной в качестве инструмента исследования. В-третьих, хорошая теория должна выдерживать некоторые новые и строгие проверки [1, с 365–366]. Теорией научного знания и его роста является эпистемология, которая в процессе своего формирования становится теорией решения проблем, конструирования, критического обсуждения, оценки и критической проверки конкурирующих гипотез и теорий.
Таким образом, из этого раздела мы видим, что, по мнению К. Поппера знание – это не готовая система, а система, которая должна развиваться и изменятся. Я тоже считаю, что должен осуществляться рост научного знания, и это должно происходить за счет методов проб и ошибок.
Этот вопрос Поппер рассматривает в двух планах – критическом и позитивном. Он называет прежде всего ряд недостатков, которые характерны для диалектики, имея в виду прежде всего гегелевский ее вариант. Среди этих недостатков такие как «неопределенная и туманная манера речи», метафоричность и растяжимость, расплывчатость рассуждений, «игра словами», «глубокоумная двусмысленность», схематизм диалектической триады (тезис – антитезис – синтез).
Далее Поппер указывает на «огромные претензии» диалектики, на преувеличение ее значения, на непонятность и «крайнюю произвольность» в применении ее «туманных идей», «нескромность в притязаниях». Как серьезные пороки гегелевской диалектики философ отмечает ее идеализм и «железобетонный догматизм». Но больше всего его возмущает «покушение» диалектики на закон противоречия (или закон исключения противоречий) традиционной логики.
Существенным недостатком материалистической диалектики Поппер считает то, что она «мало подкреплена наукой» и что «именно соединение диалектики и материализма кажется мне даже худшим, чем диалектический идеализм» [2, с 134]. Кроме того, он полагает, что диалектика «сослужила дурную службу» не только для развития философии, но для развития политической науки, «хулит» Маркса за революционную направленность его диалектики, за его нетерпимость к критике диалектического материализма.
Вместе с тем по поводу диалектики и диалектического метода Поппер высказывает ряд позитивных идей:
1. Раскритиковав гегелевскую триаду за схематизм, философ вместе с тем отмечает, что «диалектическая триада хорошо описывает определенные ступени в истории мышления, особенно в развитии идей, теорий и социальных движений, опирающихся на идеи или теории... Если так, то диалектическая схема часто оказывается уместной» [2, с 120]. Иначе говоря, он признает значение диалектической триады, но совершенно справедливо выступает против ее абсолютизации, против навязывания ее везде и всюду, против ее ликвидации.
2. Рассматривая структуру диалектической триады, Поппер указывает, что ее третий компонент – синтез – есть не что иное как «теория, в которой сохранены наиболее ценные элементы и тезиса, и антитезиса. Необходимо признать, что подобная диалектическая интерпретация истории мышления может быть вполне удовлетворительной и добавляет некоторые ценные моменты к интерпретации мышления в терминах проб и ошибок» [2, с 120].
Показательно, что для обоснования этого положения он обращается к развитию физики, где можно найти очень много примеров, которые «вписываются в диалектическую схему». Приведя один из таких примеров – корпус кулярно-волновую теорию света – Поппер делает вывод о том, что формулы диалектики (в данном случае речь идет о триаде) следует принять – «в некоторых ограниченных областях». Все это говорит в пользу диалектической точки зрения. Вместе с тем мы должны внимательно следить за тем, чтобы не приписать ей лишних достоинств» [2, с 121]. Как видим, речь идет о том – и тут Поппер прав – что диалектика имеет свои границы, определенную сферу применения, и что недопустимо абсолютизировать «диалектическую точку зрения», ибо в этом случае она неминуемо превращается в заблуждение (об этом речь шла выше).
3. Не соглашаясь с тем, что диалектики хотят, якобы, изгнать закон противоречия традиционной логики, философ тут же заявляет, что «они верно указывают, что противоречия имеют огромное значение в истории мышления, – столь же важное, сколь и критика. Ведь критика, в сущности, сводится к выявлению противоречия... Без противоречий, без критики не было бы рационального основания изменять теории, не было бы интеллектуального прогресса... Таким образом, противоречия... – чрезвычайно плодотворны и действительно являются движущей силой любого прогресса в мышлении [2, с 121] – вывод, с которым невозможно не согласиться.
4. Поппер согласен с диалектиками в том, что «противоречия плодотворны и способствуют прогрессу», но он призывает «никогда не мириться с противоречиями». Поэтому критика нужна не только для выявления противоречий в теории, но и для того, чтобы побуждать исследователя к изменению теорий (посредством разрешения противоречий), и тем самым к прогрессу мысли, к тому, чтобы найти новую точку зрения, позволяющую избежать «логических» противоречий.
5. Говоря о сути диалектики как таковой, и объявив, что его целью «было избежать несправедливого отношения к ее достоинствам», Поппер пишет: «Диалектика, точнее теория диалектической триады, устанавливает, что некоторые события или исторические процессы происходят определенным типичным образом... Диалектика была представлена мною как некий способ описания событий – всего лишь один из возможных способов, несущественно важный, но иногда вполне пригодный» [2, с 126–127].
Опять обращается внимание на то, что диалектика – это не «единственно верный» метод, а лишь один из них, который применяется лишь иногда и при характеристике некоторых явлений. Иначе говоря, подчеркивается, что диалектика – «не всесильна и всемогуща» и нет необходимости применять ее везде и всюду в каждый момент. Однако трудно согласиться с Поппером в том, что диалектика – это лишь способ описания событий.
6. При рассмотрении содержания философии Гегеля, Поппер успехом последнего считает диалектический метод: «Описание развития разума в терминах диалектики – весьма правдоподобный элемент гегелевской философии... Действительно, вряд ли диалектическая триада может найти лучшее применение, чем при исследовании развития философских теорий. Поэтому не удивительно, что с наибольшим успехом Гегель применил диалектический метод в своих "Лекциях по истории философии"» [2, с 130–131]. При этом Поппер обращает внимание на две ключевые идеи Гегеля: идею развития и идею противоречия, отмечая при этом их идеалистический характер: поскольку развитие мышления является диалектическим, то и мир должен развиваться также, т. е. диалектически. Что касается понимания Гегелем противоречий, то они, считает философ, «просто-таки неизбежны в развитии мышления».
Рассматривая элементы гегелевской диалектики, Поппер приходит к двум Важным методологическим выводам. Во-первых, «всякая критика в адрес любой теории должна основываться на методе обнаружения противоречия – в рамках самой теории или между теорией и фактами», а во-вторых, «наш мир обнаруживает иногда определенную структуру, которую можно описать, пожалуй, с помощью слова «полярность» [2, с 130-132].
Однако Поппер, на наш взгляд, сужает поле применения диалектического метода лишь историей и развитием научных теорий, а особенно философского мышления. В последнем случае (и тут он прав) он видит «лучший довод в защиту диалектики». Кроме того, «полярность» (единство противоположностей) обнаруживается не иногда и не в определенной структуре, а любая структура всегда содержит в себе противоречия, хотя – и это часто бывает, – выявляются они не сразу. И тут прав уже Гегель, говоря о том, что существует не четыре антиномии, как у Канта, а каждое понятие антиномично, выражая соответствующие противоречия действительности.
7. Рассуждая о диалектике после Гегеля, Поппер считает, что диалектическую философию тождества легко перевернуть, с тем, чтобы она стала разновидностью материализма. Именно это «переворачивание», как известно, и сделали Маркс и Энгельс. Как ни нравится Попперу соединение материализма и диалектики, он заметил, что оба мыслителя осуществили это соединение на основе разработанного ими материалистического понимания истории, т. е. подчеркивания «чрезвычайной важности» экономической стороны жизни общества.
Поппер пишет, что, выступая против идеализма Гегеля, «они (К. Маркс и Ф. Энгельс) подчеркивали материальную сторону человеческой природы, выражающуюся, например, в потребности людей в пище и других материальных благах, и ее важность для социологии». Это совершенно здравый подход, и я думаю, что данное положение Маркса действительно важно и сохраняет свое значение и в наши дни [2, с 134].
8. Большой заслугой Маркса и Энгельса Поппер считает антидогматическую тенденцию их диалектики, ее критичность, особенно по отношению к науке, к научному и философскому познанию. В этой связи он пишет: «Маркс и Энгельс настойчиво утверждали, что науку не следует интерпретировать как массив, состоящий из окончательного и устоявшегося знания или из «вечных истин», но надо рассматривать ее как нечто развивающееся, прогрессирующее. Ученый — это не тот человек, который много знает, а тот, кто полон решимости не оставлять поиска истины. Научные системы развиваются, причем развиваются, согласно Марксу, диалектически. Против этой мысли, собственно, нечего возразить. Нам, конечно же, тоже.
Сущность антидогматического, критического подхода Поппер видит в том, что наука не может развиваться без свободного соревнования мыслей, идей, концепций. Прогрессивная, антидогматическая наука, по его мнению, всегда критична, ибо «в критике – сама ее жизнь».
Поппер сам был не прочь применить диалектику: его знаменитый метод проб и ошибок, важнейшим элементом которого является критический подход; концепция роста, развития знания; подчеркивание роли «полярности» в развитии научных теорий; рассуждения о взаимосвязи науки и практики, эмпирического и теоретического, истины и заблуждения и т. п.