Автор: Ni Peimin
Перевод: Т. С. Харлан
Источник
(англ.): http://www.wpfdc.org/en/society/900-recent-revival-of-confucianism-and-post-secular-world-politics
Автор статьи Ni Peimin, профессор, президент
Общества Азии и сравнительной философии, Гранд-Валли государственный
университет (Grand Valley State University) (США), представлены на девятой
сессии Родосского форума, октябрь 2011.
Сегодня, когда
мы упоминаем «Кун Фуцзы» (Конфуций), наше общее представление – то, что он был
древним китайским мудрецом, нравственно образцовым духовным лидером. Мои
студенты в шутку называют меня "Ни Фузи". Это должно быть
комплиментом, и я принимаю его как комплимент, это большая честь, я очень
польщен этим. Но когда я был молод, если бы кто-то назвал меня "Ни
Фузи", то я чувствовал бы себя оскорбленным. Тогда это означало быть
непрактичным, чрезмерно консервативным, до такой степени, когда это уже
смехотворно.
Учитывая
исторический фон, это понятно. Даже при том, что учение Конфуция было фондом
китайской цивилизации больше 2000 лет, в последнем 19-ом и в начале 20-ого
столетия, когда Китай сталкивался с постоянными вторжениями из Западных держав,
конфуцианство было раскритиковано как устаревшее, авторитарное, и было обвинено
в том, что оно является ответственным за отсталость Китая.
Теперь, наряду с
быстрым экономическим развитием Китая, конфуцианство возрождается. Его
восстановление началось в академическом кругу, и постепенно добралось и до
общественности, а также руководства. В последнее десятилетие или около того,
китайское правительство создало более 300 конфуцианских институтов во всем
мире. Хотя институты в основном предлагали китайский язык программы, то, что
они носят имя Конфуция является явным признаком, что
нынешнее
китайское правительство признает Конфуция, чтобы быть символом традиционной
китайской культуры и одобряет его современную актуальность и значение. Очевидно
также, что призыв правительства к "гармоничному обществу" обязано
происхождению конфуцианства.
В 2006 году,
харизматический академик предложила серию лекций на кабельном телевидении CCTV,
на ее чтение произведения Конфуция «Лунь юй». Лекции были позже записаны в
книгу, и 10 миллионов экземпляров книги были проданы менее чем за один год!
Много китайских университетов также установили “национально-исследовательские”
отделы или научно-исследовательские институты, которые как правило
сосредотачиваются на конфуцианстве. В торжественной церемонии открытия
Олимпийских игр 2008 года в Пекине, конфуцианство также заняло видное место.
Позже, большая статуя Конфуция даже появилась на площади Тяньаньмэнь в Пекине,
самом видном и важном с политической точки зрения месте в Китае. Хотя он был
перевезен вскоре после того, в более незаметное место, внезапное появление его
на площади по-прежнему символизирует новый уровень возрождения конфуцианства в
Китае.
Все это
указывает на то, что Китай постепенно перемещается от фазы изучения Запада, и
входит в стадию пробуждения и исправления его собственной духовной традиции.
Что возрождение
конфуцианства принесет в Китай и в мир? Хотя в мир срочно необходимо внедрять
больше духовности, мы также знаем, что этот процесс может быть опасным.
Очевидно, что одной из наиболее острых причин нестабильности в современном мире
является рост радикальных религиозных движений. Это беспокойство довольно
естественное, особенно из-за огромного размера Китая и его возрастающей
экономической мощи. Китай теперь уже – 2-ая крупнейшая экономика в мире. Китай
предсказал, что он, вероятно, превысит экономики США уже
в 2020 году [1],
и удвоит экономику США к 2030 [2]. В книге под названием «Когда Китай правит
миром», британский журналист Мартин Жак отмечает, что, более чем вероятно, что
политическая реформа всего Китая не окажется адаптированной к западной
демократии, но будет стилем политической структуры, которая имеет сильные
конфуцианские особенности.
Так как возрастающие
полномочия во времени неизменно используют свою новооткрытую обретенную
экономическую мощь для более широких политических, культурных и военных целях,
он прогнозирует, что подавляющее влияние Китая не будет лишь в сфере экономики,
но и в других областях, в том числе культурных, политической и религиозной
ориентации. Другими словами, рост конфуцианства будет иметь далеко идущие
последствия для мировой политики.
По моему мнению,
однако, если реальный дух конфуцианства будет восстановлен и повторно приспособлен
– это не только не представляло бы угрозы глобальному сообществу, но, наоборот,
это было бы благословением! Позвольте мне проиллюстрировать мою точку зрения, в
кратком изложении, четырех основных функций конфуцианской духовности.
1. Конфуцианство
– это духовность [3], которое стремится сделать светское священным, или как
некоторые люди называют его, “ имманентной трансценденцией.” Мы знаем, что одна
из главных проблем светской современности – то, что в освобождении политики от
конторских и деспотичных моделей контроля, она делает мир "совершенно
разочарованным" – таким образом, общественная область становится
"свободной от оценочных суждений" до степени, что только свобода для
эгоистичного жадного “преследования счастья” имеет значение [4]. Чтобы повторно
очаровать мир духовностью, не возвращаясь к автократии, постсветская политика
должна развить духовность в пределах светской человеческой жизни таким
способом, который не представляет угрозы
человеческой
свободе и разуму, и преодолевает твердую дихотомию между имманентным и
трансцендентным.
В этом отношении
конфуцианство предлагает перспективную модель. Не отрицая возможности любого
трансцендентного божества или загробной жизни, конфуцианство стремится к
достижению святости права в светском мире через наши собственные усилия, или
автономию. Согласно Конфуцию, мы не рождаемся совершенным человеком; мы
становимся людьми через самоусовершенствование. “ Это не Путь, который может
сделать людей великими; это человек, который может сделать путь великим” –
говорит Конфуций. Он находит в течение человеческой жизни возможность выйти за
пределы нашей животной природой, и стать цивилизованными, благородными,
заботливыми членами наших сообществ. Это – нравственная самостоятельность,
которую Кант искал после того, как он понял, что никто не может полагаться на
внешние права,
связывать нас
нравственными законами, хотя Кант не смог из-за своего узкого заключение в
способности разума [5].
2. Еще одной
важной особенностью конфуцианской духовности является ее открытость. Одна
опасность религиозной веры состоит в том, что это склонно к недостатку того,
чтобы быть догматичным и исключительным. Тем не менее, конфуцианство по своему
характеру открыто. Конфуций никогда не утверждал себя богом или являющимся
безошибочным. Напротив, он всегда был готов учиться у других и исправить себя.
" Идя наряду с двумя другими, я уверен, что есть мой учитель среди них. Я
выбираю их хорошие качества, чтобы следовать им, и их плохие качества, чтобы
избежать их" (7.22), говорит он. " При наблюдении достойного думайте,
как равняться ему; при наблюдении не достойного повернитесь внутрь и исследуйте
себя " (Лунь юй, 4.17). Никогда не заканчивающийся самостоятельный процесс
совершенствования самый главный аспект конфуцианской духовности, таким образом,
в реальном духе конфуцианства, “конфуцианец с близким нравом” является
оксюмороном.
Хотя в истории,
конфуцианство было помещено в положение того, чтобы быть официально
санкционированной идеологией правителей, но в силу самой своей природе, оно смогло
мирно сосуществовать с другими философскими школами и развивать себя
посредством встречи с ними. Сегодня, мы также находим его законодательно,
активно стремясь преобразовать его через диалог с другими, включая либеральную
демократию, феминизм, так же как другие религиозные традиции [6]. Даже самые
консервативные конфуцианцы сегодня не сказали бы, что нет ничего, чего они бы
не хотели научиться у других [7]. Несомненно, конфуцианцы ищут
распространенность “Пути”, но сам Путь задуман как мир гармонии, а не
соответствия. Гармония предполагает различия. Точно так же, как никакое
единственное примечание не может сформировать музыкальную пьесу, только с
различными элементами может мир быть гармоничным целым.
3. Еще одной
отличительной чертой конфуцианской духовности является – свое видение родства
которое имеет основополагающее значение для нашего индивидуального
существования. Согласно Конфуцию, мы не только зависим друг от друга в
материальном смысле, как едок мяса зависит от существования и принесения в жертву
животных; мы взаимозависимые также в том смысле, что заботясь о других, мы идем
путем, через который мы можем найти смысл жизни и проявить нашу собственную
святость. Эта концепция основана на основных человеческих переживаниях, таком,
как например, мать находящая новое значение ее жизни посредством заботы о ее
ребенке. Это видение не только позволяет конфуцианцам заботиться о сообществе и
окружающей среде как моральных обязательствах, но также и как способ расширить
их существование вне и стать космическим и вечным.
4. Последний
определяющей чертой конфуцианской духовности я хочу упомянуть, является его
акцент на развитии искусства жить, а не после универсальных правил. Во время
светского возрастания значения этики – основным являлся вопрос определения
универсальных принципов или правил. Допустим, что некоторые принципы выполнили
жизненные функции
в человеческой
жизни и в политике, они по своей природе абстрактные (или "тонкие"),
и не могут составлять богатство различных местных культур и уникальных обстоятельств.
Даже логика "не делать другим того, чего вы не хотите себе" не будет
работать в любом случае, потому что то, что мне нравится или не нравится может
быть моральным или аморальным [8]. Универсальные принципы также должны остаться
минимализмами, потому что назначаются в качестве правила, они не способствует
готовности, и, следовательно, вы не можете ожидать гораздо больше, чем
необходимо.
Вместо того,
чтобы положиться на абстрактные универсальные принципы, конфуцианство стремится
развивать искусство проживания жизни. В частности оно подчеркивает изучение и
наблюдение ритуала приличия. Все цивилизации развивали ритуалы. Ритуалы
являются хранилищами древней мудрости о том, что необходимо. Даже при том, что
особые формы ритуала могут измениться от одной культуры к другой, они разделяют
много общих черт, таких как уважение других, уважения к превосходству, и т.д.
Мы встаем, чтобы приветствовать гостей, ведем их к двери, когда они уезжают. Мы
говорим "извините ”, чтобы привлечь внимание кого-то, и сказать, что “Я
приношу извинения”, когда мы причиняем кому-то боль. У этих уникальных
человеческих черт поведения есть волшебная власть преобразовывать нас так же
как согласовывать человеческие отношения, и все же в то же самое время, не
зависьте от концептуальных соглашений.
Конечно,
конфуцианство гораздо богаче по содержанию, чем я могу резюмировать здесь. Но я
думаю, что этих четырех признака будет достаточно, чтобы показать, что они
могут служить духовным ресурсом для Китая, и обеспечить конструктивное вдохновение
для остальной части мира. Его постоянное превосходство позволяет людям
развивать духовность изнутри своей светской жизни. Его открытость и видение
родства позволяют охватить множество как само условие для сохранения своей
жизнеспособности и достижения собственной святости. Наконец, его акцент
на искусство
жить помогает нам пойти вне нахождения абстрактного концептуального соглашения
и проживания с ритуальными танцами, которые согласовывают и преобразовывают
наши отношения так же как нас.
Это не означает,
что нет никакой потребности в конфуцианстве, чтобы иметь современное
преобразование. Оно прежде всего должно избавиться от своих исторических
ограничений. Но иронически большинство ограничений может быть преодолено, лишь
возвращаясь к основному обучению Конфуция. Например, конфуцианство было
обвинено в том, что оно являлось элитарным, сексистским и было сторонником
авторитарности. Но они – главным образом, являются результатом искажения
обучения Конфуция о взаимных обязанностях и превращения их в однонаправленное
повиновение. В собственном обучении Конфуция мы находим постоянный акцент на
то, как у социально привилегированных и экономически богатых людей есть больше
обязанностей, что правители должны быть нравственно образцовыми, и они
ответственны перед небесами. Желание небес показывается через желание людей и
поэтому, люди имеют право восстать против несправедливых властей. В китайской
истории конфуцианские ученые-чиновники всегда играли роль ограничения власти
суверенов и продвижения более справедливого и равноправного общества.
Конечно, есть
современные идеи, такие как демократия и права человека, которые должны быть
включены в конфуцианство. Но основной дух этих идей довольно совместим с
основными конфуцианскими ценностями. Конфуцианская модель политики – в основном
расширение хорошо отрегулированной семьи. Конфуций был бы рад иметь социальную
и политическую структуру, которая позволяет голосу каждого члена расширенной
семьи быть услышанным, их интересы, представленные и их защищенные права. Но
Конфуций напомнил бы нам, что демократия должна быть основана на уровне своих
участников зрелости. Идеальная политическая структура - та, в которой не только
будет, общий голос быть услышанным и их права защищены, но также и то, что
образцовые люди
будут вести, и
люди будут жить гармонично вместе без потребности постоянно призывать язык
права. Другими словами, в демократюя должна быть добавлена меритократия, и ее
достоинства должны прежде всего быть моральной целостностью.
Реальная
опасность Китая не в том, что она станет сверхдержавой, а в том, что она станет
супердержавой без возрождения конфуцианства, или в его искаженной форме. Если
страна по-прежнему видит возрождение конфуцианства, то она может стать
влиятельным и в то же ответственным членом мирового сообщества, как образцовый
человек со способностью помочь другим и скоординировать глобальные усилия,
чтобы преодолеть наши общие трудности.
Я полагаю, что
статуя Конфуция вновь появится на площади Тяньаньмэнь. К тому времени, мы
должны иметь основания праздновать вместе.
[1] См. новую
книгу Арвинда Сабраманиэна «Затмение: Проживание в Тени Экономического
Господства Китая».
[2] Согласно
предсказанию Центром китайских Исследований университета Qinghua, в книге
назвал Китай 2030 – К Общему Богатству, экономика Китая будет равна общему
количеству экономических систем США и Европы, которая является 2 к 2.2 разам
американской экономики.
[3]
Конфуцианство, конечно, духовное, хотя не религиозное, если вы определяете
"религию" в узком смысле. Слово "духовность" первоначально
означает что-то, что дает и выдерживает жизнь. Это верно «ли» в его латинском
происхождении spiritus, или Hebruruach,
или греческом
дыхании, или санскритской Пране или китайском jingshen.
[4] Политическая
структура минимальной либеральной демократии превращает практический результат
в потолок – это пытается сделать себя свободным от оценочных суждений, и
следовательно это позволяет неразвитым, колеблющимся прихотям общественных
мнений под воздействием политических деятелей, бизнесменов, средств массовой
информации, и даже индустрии развлечений направлять наше общество. Когда
вмешательство свободы минимизировано, свобода для эгоистичного жадного
поведения максимизируется, и максимизация той свободы идет со стоимостью
уменьшения жизненных интересов общества.
[5]
Действительно, ранние европейские мыслители просвещения, такие как Лейбниц,
Кристиан Вольфф и Вольтер были взволнованы, чтобы найти, что Конфуций смог
обнаружить моральные принципы или даже естественную религию без показанного
богословия. К сожалению, религиозные общины в Европе тогда были со слишком
близким нравом, чтобы даже терпеть эту вдохновляющую модель объединения
светского, и священные, и другие мыслители просвещения были слишком
близорукими, чтобы отнестись к нему серьезно.
[6] Например,
Роберт Невилл и Джон Бертроун, оба - христиане, и все же они среди самого
активного адвокаторс в мире конфуцианства.
[7] Цзян Цин,
например.
[8] Чтобы далее
обобщить правило сделать, эго действительным, в конечном счете привело бы нас к
принципу, который является слишком тонким, чтобы быть фактически полезным
(думайте о формулировке, которая почти походит на тавтологию: “делайте другим
то, что хотели бы сделать и себе ”), и все же помещать квалификации в правило
сделало бы его столь сложным, что это должно будет быть бесконечно длинно и
никогда не заканчивать (думайте о пунктах добавления сторожевой башни,
"делают другим … кроме обстоятельств где …”). Конфуций также преподавал
так называемое “Золотое правило.” Однако, конфуцианское заявление “не делать
другим того, чего не желаете чтобы другие делали вам”, должен быть взят в
качестве инструкции, а не морального долга. Взятый в качестве морального долга,
"золотое правило" становится абсолютным, не позволяя исключений, и
следовательно подвергнет отклонению контрпримеров, но взятый в качестве
инструкции, это становится эффективным путем достигания стадии, где можно “дать
свободу действий сердечного ума, не переступая через границы” (Аналекты, 2.4).
Контрпримеры не будут применяться, потому что инструкция способствует для того,
чтобы получить умение или способность, не универсальное правление.