Современный философ: трикстер или хранитель традиций?

Автор: Ю.Н. Киселева.

Источник: Міжнародна наукова конференція "Дні науки філософського факультету - 2011":, 20-21 квіт. 2011 р.: [матеріали доповідей та виступів]. В 10 т. Т.3. - Киев: : Видавничо-поліграфічний центр "Київський університет", 2011. - 203 с. - С. 22-23.

Аннотация. Рассмотрены этапы профессионального становления молодого философа: от критицизма до умеренного конформизма, являющегося неизбежным следствием все более глубокого понимания реальности, и от стремления адресовать свои работы максимально широкой аудитории к овсе большей избирательности в выборе адресатов. В связи с этим подчеркивается актуальность вопроса о доступности и открытости философского знания.

Ключевые слова: философия, конформизм, доступность знания, научные публикации.

«Когда повязка падает с глаз важно, чтобы она не закрыла рот», - говорит восточная пословица. В юности она кажется непонятной: конечно, обретя знание, человек не может не стать учителем, несущим приобретённое знание людям. Многие помнят это ощущение понимания того, «как на самом деле устроен мир», которое сопровождается желанием непременно изменить его к лучшему. Причём, если сферой научного интереса начинающего мыслителя становится не теоретическая, а практическая философия, такие проекты носят достаточно радикальный, порой даже революционный характер. Именно в этот период из-под пера начинающего философа выходят громкие фразы о свободе, переоценке традиционных ценностей, противопоставлении индивида и общества; а книги, которые он мечтает написать, должны непременно стать бестселлерами, доступными всем категориям читателей.  

Думается, это стремление изменить мир и донести факел знания до всех - достаточно типичная черта ранних этапов профессионального становления философа, в особенности молодого. По мере расширения знания и роста профессионализма (который в классическом философском образовании обязательно подразумевает развитие толерантности, безоценочности) недавний «революционер» неизбежно приходит к пониманию, что многие его мысли далеко не новы, а общество не столько ограничивает свободу индивида, сколько делает возможным само его существование. В результате многое из того, что недавно воспринималось как вопиющее нарушение личной свободы, осознаётся как вполне обоснованная необходимость.
В то же время уровень знаний продолжает расти, увеличивается словарный запас, происходит позиционирование себя как философа и противопоставление «нефилософам», и молодой мыслитель уже не стремится писать беллетристику «для народа», поняв, что в научной среде престижным считается изъясняться научным языком и адресовать свои работы узкому кругу коллег, а не массовому читателю. 
Несколько иная ситуация с познанием религиозным. Здесь тенденции к просветительству более выражены (по крайней мере, в теории). Примером могут служить строки Корана о том, что «Поистине, те, которые скрывают то, что ниспослано из разъяснений и наставлений после того, как Мы разъяснили им в писаниях, прокляты Всевышним» [Бакара, 159], или напутствие Христа апостолам: «Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» [Мк. 16:15].

В секуляризированном же сознании на смену противопоставлению человека и общества приходит понимание того, что именно философы являются одними из тех людей, которые определяют облик этого общества. Ощутив себя, таким образом, причастным к своего рода интеллектуальной элите и стоящим на достаточно высокой ступени социальной лестницы, молодой мыслитель уже гораздо менее склонен что-либо менять в окружающем мире и разъяснять концепции, давно утратившие для него новизну, читателю-неспециалисту. 

В результате мы приходим к всё более резкому размежеванию знания, в частности, в литературе: есть книги, написанные непрофессионалами для непрофессионалов, и книги, созданные представителями научного сообщества для коллег-учёных; попытки же пересечь эти два слоя, как уже было показано, идут на убыль по мере роста профессионализма молодого философа и его самоидентификации как «учёного». 

Да, пожалуй, философия  – и есть «красная таблетка», способная открыть дверь «Матрицы» [2]. Но она открывает эту дверь лишь принявшему её; он же, обретя сокровенное знание, часто уже не стремится повести за собой остальных.  Так трикстер, радикал, бунтарь превращается в хранителя традиций, а путь познания становится не путём свободы, как ожидалось вначале, но путём всё возрастающего консерватизма.
Поэтому вечный вопрос - должен ли философ нести «утешение философией» [1] всем страждущим или клан «людей науки» должен продолжать обосабливаться, производя закрытое знание, доступное лишь узкому кругу «избранных» - остаётся актуальным для философии, в том числе, современной. И, может быть, именно сегодня, на фоне почти повсеместного признания идеалов открытого и гражданского общества, информатизации и демократизации образования, на этот вопрос, наконец, должен быть дан ответ «Да»? 

Литература

1. Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты. // Под ред. Г.Г. Майорова. - М.: Наука, 1990. -  415 с.

2. «Матрица», х./ф. // Реж. Э. Вачовски, Л. Вачовски, 1999.