"КАКОВА схема вашего бизнеса?" - вопрос, понятный практически для любого российского бизнесмена, наверняка поставит в тупик подавляющее большинство его коллег с Запада. Схема, то есть механизм получения собственником бизнеса дохода от своей собственности, считается в западном мире заданной: собственник максимизирует прибыль, пытаясь сократить расходы и увеличить доходы, и затем либо распределяет ее, выплачивая дивиденды, либо оставляет в бизнесе, увеличивая тем самым его стоимость. Увеличение стоимости (капитализации) бизнеса позволяет собственнику получить доход от собственности путем продажи выросших в цене акций (долей в бизнесе).

В России описанный механизм существует только в законодательных актах и в учебниках по микроэкономике. В реальности имеет место абсолютное доминирование недивидендных способов получения дохода. Подчеркнем: речь сейчас идет не о "воровстве приказчика", не об обогащении менеджеров за счет собственников, а о получении собственниками доходов от своей собственности. Доминирование недивидендных способов получения дохода (схем) являет собой принципиальную особенность российской экономики, которая объясняет многие явления современной хозяйственной жизни нашей страны.

Хозяйственной единицей в России является не отдельная "фирма", а "бизнес", т.е. совокупность нескольких фирм, объединенных наличием единого конечного собственника (группы собственников). Традиционная структура производственного бизнеса включает в себя производственное предприятие, в котором конечный собственник прямо или опосредованно владеет контрольным пакетом акций, и снабженческо-сбытовые фирмы, все 100% акций которых контролируются собственником. Основой схемы такого бизнеса обычно является трансфертное ценообразование. Реализация права собственника на получение дохода от собственности на акции предприятия ("учет интересов") происходит с помощью трансфертных цен, устанавливаемых на продукцию либо на используемые сырье, материалы. Продукция реализуется, а сырье и материалы закупаются через входящие в бизнес снабженческо-сбытовые фирмы, при этом трансфертные цены внутри бизнеса устанавливаются таким образом, чтобы не оставлять на основном предприятии ничего сверх необходимого для покрытия производственных издержек минимума средств. Таким образом, общая прибыль бизнеса аккумулируется на счетах снабженческо-сбытовых фирм, выполняющих роль центров прибыли. С целью экономии на налогах центры прибыли очень часто располагаются в офшорных зонах - как внутри России (Ингушетия, Алтай, закрытые города Минатома), так и за рубежом.

Чтобы юридически оформить описанную схему, необходимо подписать соответствующие контракты между предприятием-производителем и фирмами-посредниками, зафиксировав в них трансфертные цены. Чтобы такие контракты были подписаны, нужно контролировать либо по крайней мере влиять на предприятие-производителя. "Просто" акционер не может заставить предприятие подписать подобный контракт со своей фирмой. Следовательно, реальное право на получение дохода от акционерной собственности дает либо контроль над предприятием (владение контрольным пакетом его акций), либо возможность парализовать его работу в случае отказа держателя контрольного пакета от учета интересов данного собственника (владение блокирующим пакетом акций). "Просто" владения акциями для получения дохода недостаточно.

Итак, использование схемы позволяет доминирующему собственнику, во-первых, экономить на налогах и, во-вторых, присваивать всю прибыль предприятия, включая и ту ее часть, которая приходится на долю мелких акционеров. С точки зрения доминирующего собственника, при наличии эффективно работающей схемы выплата дивидендов представляет собой не вызванную никакой необходимостью растрату средств. В результате в современной России уровень выплачиваемых дивидендов остается очень низким.

НЕМНОГО ИСТОРИИ

Очень интересно хотя бы кратко проследить историю формирования рассматриваемого механизма извлечения дохода, которая начинается еще в советский период. Трансфертные цены в рассматриваемом смысле появились после принятия в СССР в 1987 году закона о государственном предприятии (объединении) и в 1988 году - закона о кооперации. Эти два правовых акта создали основу "присваивающего хозяйства": резко расширившие свою хозяйственную самостоятельность государственные предприятия оказались облепленными разного рода кооперативами и малыми предприятиями, получавшими от этих предприятий ресурсы бесплатно либо по номинальным ценам и реализовывавшими продукцию по свободным ценам, более высоким, чем государственные. Собственник - государство - все более ослабевал и вскоре оказался совершенно не в состоянии как-то ограничить "присваивающее хозяйство". Государственные предприятия вместе с облепившими их кооперативами, созданными руководством этих предприятий, стали прообразом современных бизнесов.

Настоящий расцвет трансфертного ценообразования связан с отменой в самом конце 1980-х годов монополии внешней торговли, когда у руководства государственных предприятий появилась возможность занижать цены при экспорте продукции, получая на свои зарубежные счета разницу между рыночной и трансфертной ценой. Развилась классическая форма трансфертного ценообразования - экспорт через офшорную структуру; обычной формой бизнеса стала совокупность двух юридических лиц - государственного предприятия и частного офшора.

Таким образом, исторически трансфертное ценообразование было формой получения частными лицами дохода от использования государственной собственности. Этот механизм в своих главных чертах сложился к началу массовой приватизации, и ею отменен не был. Широко известно, что российская массовая приватизация 1992-1994 годов закончилась победой инсайдеров, т е. привела в большинстве случаев к юридическому закреплению контроля над предприятием со стороны не внешних, а внутренних акционеров, прежде всего высшего менеджмента. Они распространили на ставшие частными предприятия те механизмы получения дохода, которые сложились на государственных предприятиях. Альтернативный - дивидендный - механизм получения дохода развития не получил, поскольку был явно хуже с налоговой точки зрения и к тому же заставлял делиться прибылью с внешними акционерами.

Экономические субъекты, которые не имели возможности получать недивидендные доходы от акционерной собственности (независимые инвестиционные фонды, мелкие акционеры - физические лица) и потому заинтересованные именно в дивидендах, оказались по итогам массовой приватизации в числе проигравших. Их проигрыш предопределен принятым тогдашним руководством страны политическим решением, в соответствии с которым скорость проведения приватизации была провозглашена главной задачей. Выполнение этой задачи возможно только при поддержке менеджеров (директоров), фактически контролировавших предприятия в условиях резкого ослабления государства как собственника. Эта поддержка куплена ценой согласия государства на превращение приватизации в механизм формализации прав держателей неформального контроля - тех же директоров. Согласно принятой программе приватизации, руководимые директорами коалиции инсайдеров (работники плюс менеджеры) не только получили возможность завладеть контрольным пакетом акций, но и фактически установили контроль над реализацией всей программы, поскольку начало приватизации, выбор вариантов льгот, подготовка документации согласно программе инициировались либо контролировались администрацией предприятий.

В ходе последующего развития доминирование инсайдеров в акционерном капитале российских предприятий постепенно преодолевается (процесс не завершен до сих пор, хотя его направление очевидно). Это, однако, не привело к исчезновению схем - механизмов извлечения прибыли с помощью трансфертных цен. Очевидные налоговые преимущества плюс отсутствие каких-либо традиций получения дохода от собственности "прямо" (через дивиденды), а не "сбоку" (через трансфертные цены) обусловили активное использование этих механизмов доминирующими акционерами-аутсайдерами. Это, кстати говоря, способствовало трансформации проблемы инсайдеров и аутсайдеров, о которой много писали в экономической литературе 90-х годов (речь шла о конфликте между фактически бесправными собственниками и полновластными менеджерами). Крупные (доминирующие) акционеры смогли сломить сопротивление менеджмента либо договориться с ним о создании единой схемы, основанной на том же принципе трансфертных цен. Для мелких акционеров мало что изменилось: в самом деле, так ли важно, через чей офшор - директорский или "аутсайдерский" - с предприятия выводится прибыль?

ДИНАМИКА ПРОЦЕССА: ВОСПРОИЗВОДСТВО СХЕМ

Механизм извлечения прибыли с помощью трансфертных цен, а не путем выплаты дивидендов в российских условиях сам себя воспроизводит. Есть очевидный экономический смысл в покупке контрольного пакета акций предприятия, которое торгует по рыночным ценам и платит дивиденды, и в переводе его на работу по трансфертным ценам (это именуется "оптимизацией продаж"). Прибыль предприятия при такой организации дела практически обнуляется, а чистая прибыль бизнеса в целом (группы предприятий) увеличивается как минимум на величину налога на прибыль. Ясно, что в такой ситуации предприятия, на которых "оптимизация продаж" почему-либо не произошла, окажутся объектом скупки. Собственно, именно это и происходит на наших глазах. Цель покупки предприятий в сегодняшней России состоит во встраивании их в созданную новым собственником схему.

Описываемый механизм получения собственниками дохода от своей собственности свойствен преимущественно крупному бизнесу. Для мелкого бизнеса наиболее характерными схемами являются различные варианты обналичивания средств с использованием фирм-однодневок. Как и для крупных компаний, экономический смысл данного поведения состоит в минимизации налоговых выплат. Расширенное воспроизводство схем наблюдается и в этой сфере: мелкая фирма, не пользующаяся такой практикой, оказывается неконкурентоспособной по издержкам и уходит с рынка.

ПОСЛЕДСТВИЯ СХЕМ

Очевидно, что господство механизма извлечения дохода с помощью трансфертных цен ведет к потерям для бюджета. Однако, как представляется, основные отрицательные последствия такого механизма связаны все же не с этим. Сложившийся недивидендный механизм получения дохода от собственности резко увеличивает стоимость как акционерного, так и заемного капитала для российских предприятий, что препятствует экономическому росту в стране. Из всех возможных способов финансирования частным капиталом экономического развития незаблокированным остается только один - прямое вложение средств доминирующими собственниками, осуществляемое, в частности, путем корректировки трансфертных цен, оставляющей в распоряжении предприятия больше прибыли, которую можно использовать на инвестиции. Статистика фиксирует этот факт, показывая, что главным источником инвестиций в рекордном по их объему 2000 году стали собственные средства предприятий.

В то же время использование внешних источников финансирования развития бизнеса - кредитов, прежде всего банковских, и эмиссий акций - блокируется либо сильно затрудняется. Поскольку курс акций есть суммарная дисконтированная стоимость ожидаемых дивидендных выплат, а доминирование трансфертных цен резко снижает вероятность сколько-нибудь значимых дивидендов, то, пока такое доминирование сохраняется, курс акций неизбежно будет очень низким. Вследствие низкого курса акций привлечение капитала с помощью эмиссии становится невероятно дорогим.

Представляется, что именно малая вероятность дивидендных выплат вследствие сложившегося механизма получения прибыли через трансфертные цены является главной причиной, объясняющей низкий - не отражающий улучшившихся перспектив экономики - курс российских акций в период экономического подъема.

Похожая логика объясняет дороговизну кредита. Юридически предприятия-кредитополучатели представляют собой обособленные юридические лица, максимизирующие прибыль своих акционеров. Соответственно кредиторы фирмы могут обоснованно рассчитывать на то, что, поскольку прибыль фирмы представляет собой остаточный, то есть остающийся после удовлетворения их требований доход, то установка на максимизацию прибыли означает одновременно и установку на удовлетворение их требований. На этом, собственно, основана логика любого кредитора.

Вспомним, однако, что хозяйственной единицей в России является не отдельная фирма, а бизнес, то есть совокупность нескольких фирм, объединенных наличием единого конечного собственника (группы собственников) и связанных друг с другом контрактами с трансфертными ценами. Отношения между входящими в бизнес фирмами подчинены задаче максимизации прибыли бизнеса в целом. При этом функции, выполняемые отдельными фирмами в рамках бизнеса, весьма различны. Для фирм, не являющихся центрами прибыли, ни приходящаяся на них прибыль, ни, соответственно, их стоимость, не максимизируются. Важно также отметить, что зачастую фирма-держатель наибольшего объема активов (приватизированное бывшее госпредприятие либо его правопреемник) не является центром максимизации прибыли. Еще более важно то, что местоположение центра максимизации прибыли может относительно легко (то есть со сравнительно небольшими издержками - например, путем переписывания контрактов между входящими в бизнес фирмами) измениться, переместившись из одной фирмы в другую.

В ситуации, когда реальными действующими лицами в экономике являются бизнесы, а не фирмы, подвижностью, то есть способностью без больших издержек для конечного собственника перемещаться внутри бизнеса от одной фирмы к другой, обладают не только центры прибыли, но и собственно промышленные активы. Напрашивается аналогия с игрой в "наперсток": собственник перебрасывает активы-шарик между наперстками-фирмами, а кредитор имеет все шансы получить в качестве объекта своих требований фирму, оказавшуюся к моменту погашения кредита пустым наперстком.

Множественность входящих в бизнес фирм и возможность по желанию собственника создавать искусственную задолженность одной фирмы перед другой внутри бизнеса ликвидируют фундаментальную предпосылку кредитования: требования кредитора перестают стоять впереди требований акционера (идет речь о доминирующем акционере). С помощью искусственной задолженности акционер в состоянии встать рядом с кредитором, а фактически - впереди него. В такой ситуации банкротство не ведет к потере контроля собственника над разорившейся фирмой: получив большинство на собрании кредиторов за счет искусственно созданной задолженности, собственник, ранее контролировавший фирму как крупнейший акционер, продолжает контролировать ее, но уже как крупнейший кредитор. Следовательно, угроза банкротства не сильно пугает собственника и не выполняет функцию дамоклова меча, побуждающего учитывать интересы кредиторов.

Все отмеченные факторы увеличивают кредитный риск и, следовательно, уменьшают объем кредитования, сокращают его сроки и увеличивают стоимость.

Вывод: пока в российской экономике сохраняется доминирование недивидендных форм получения дохода или, проще говоря, пока собственники получают доходы не "прямо", а "сбоку", Россия будет проигрывать конкуренцию другим странам из-за более высокой у нас стоимости капитала.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Следует сразу сказать, что простого решения проблема не имеет, поскольку трансфертное ценообразование удовлетворяет существующий у экономических агентов огромный спрос на механизмы, позволяющие уйти от налогов. Интенсивность этого спроса объясняется тем, что в постперестроечной России не сложилось ни привычки платить налоги, ни идеологической базы таких выплат. С другой стороны, частным предприятиям невозможно запретить работу с компаниями, зарегистрированными в зарубежных офшорных зонах, а равно совершенно исключить использование ими трансфертных цен. Выше отмечалось, что рассматриваемый механизм извлечения прибыли не только не исчезает сам собой, но и склонен к расширенному воспроизводству себя в экономике. Значит, для изменения ситуации необходимы структурные преобразования, имеющие целью изменить сложившиеся в экономике правила игры. Надеяться на успех можно только при сочетании экономических, политических, идеологических и правовых мер воздействия.

Автор не ставит своей задачей описание всего комплекса этих мер. Ниже названы лишь некоторые из них.

В качестве первоочередной меры видится налоговое поощрение дивидендных выплат. Необходима законодательная норма о неизменности низкой (нулевой или близкой к тому) ставки налога на получаемый в виде дивидендов доход физических лиц в течение по крайней мере 5-7 лет. Еще более важной была бы аналогичная мера - льгота по налогу на прибыль в части полученных дивидендов от владения акциями других предприятий - для юридических лиц. Учитывая очень небольшие размеры дивидендных выплат в современной России, такая мера не должна привести к значительным последствиям для бюджета страны и в то же время снизит относительную привлекательность получения дохода с помощью трансфертного ценообразования.

Государство должно четко сформулировать принципы своей политики в отношении офшоров. Помимо ликвидации еще сохранившихся и недопущения возникновения новых внутренних офшорных зон, видимо, целесообразно рассмотреть возможность введения ряда дискриминационных мер в отношении компаний, зарегистрированных во внешних офшорах. Думается, что в этом вопросе "заграница нам поможет": многие страны все активнее выражают недовольство потерями своих бюджетов, происходящими из-за регистрации работающих в этих странах компаний в налоговых оазисах.

Законодательные (регулятивные) меры должны быть дополнены мерами политико-идеологическими. Кстати говоря, некоторые предпосылки такого развития событий есть. Среди представителей крупного бизнеса сейчас весьма модно стало говорить (правда, пока только говорить) о выходе компании на фондовый рынок, о проведении эмиссии акций для широкого круга инвесторов ("initial public offering - IPO"), о большей прозрачности, что едва ли совместимо с сохранением трансфертных цен внутри бизнеса. Политико-идеологическая поддержка таким планам со стороны государства была бы весьма полезна.

В более широком плане представляется, что отказ от трансфертных цен в обмен на снижение налогов должен стать одним из основных элементов общественного договора между российской властью и бизнесом. Здесь, как ни парадоксально, положительную роль может сыграть олигархичность российского бизнеса. В условиях, когда количество крупных собственников относительно невелико, власть может "по одному" беседовать с ними и объяснять, в чем они ошибаются и каковы могут быть последствия этих ошибок. Платить дивиденды должно стать признаком хорошего тона, а "места за царским столом" при приглашении в Кремль должны распределяться в зависимости от прозрачности и капитализации компании.