Проблема социальной и профессиональной
ответственности ученого

Автор: Казаков О. В.

Введение

Одним из наиболее широко обсуждаемых аспектов научной деятельности являются последствия научной деятельности. Тот, кто действует, должен и отвечать за результаты и последствия своих собственных действий. Самоочевидным этическим положением является следующий принцип, признаваемый обычным моральным сознанием: мы ответственны за последствия наших действий, даже если они не предусматривались осознанно нашей волей [1].

Вопрос здесь состоит в том, насколько ученые в состоянии предвидеть последствия своих открытий, изобретений. Разумные требования применительно к научному познанию состоят в том, чтобы ученый не только мог, но и был обязан предвидеть последствия своей деятельности. Он должен нести ответственность за последствия своих решений наравне с политиком, администратором, врачом, педагогом и т.д.

Это касается не только исследований явно прикладного характера, но и фундаментальных. Принято считать, что фундаментальные исследования далеки от реальной жизни, а совершаемые в этой области открытия не могут быть оценены с точки зрения возможности их внедрения в практику. Но на самом деле в наше время содержательный контекст той или иной научной дисциплины в подавляющем большинстве случаев вполне позволяет предвидеть результаты открытия, в т.ч. и планируемого. Ведь сегодня наука развивается целенаправленно, и сугубо теоретические соображения управляют собственно эмпирическим поиском, так что, например, в физике теоретические расчеты настолько совершенны, что вряд ли могут произойти какие-то принципиальные опытные неожиданности. Поэтому обязанность предвидеть, чем обернется для человечества та или иная фундаментальная разработка, для ученых переднего края науки является особенно актуальной[2].

Более того, в связи с увеличивающейся степенью влияния достижений науки (как положительных, так и отрицательных) на различные стороны жизни общества все более острой становится проблема ответственности учёного за результаты своей исследовательской деятельности.

А поэтому целью данной работы является изучение проблемы социальной и профессиональной ответственности учёного.

В рамках работы можно выделить такие задачи:

1. Рассмотрение проблемы ответственности ученого.

2. Рассмотрение вопросов профессиональной ответственности ученого.

3. Изучение социальной ответственности ученых.

Для начала рассмотрим более детально, в чём заключается суть проблемы ответственности ученого.

Проблема ответственности ученого

Типичная для современной эпохи ситуация возникающих кризисов, последствия которых отзываются на судьбах крупных масс населения и представляют собой порой опасности подлинно глобального характера, налагают особую ответственность на науку как силу, участвующую в возникновении подобных ситуаций, и на творцов этой науки, т.е. на ученых.

Обвинения в адрес науки, а, следовательно, и ученых, приходится слышать нередко, и это естественно. Ведь значительная часть кризисов возникает как следствие применения современной технологии в базирующейся на ней экономике. Стало трюизмом, что прогресс техники, ее развитие и новые формы имеют своей почвой достижения пауки. Наука стала не просто одной из производительных сил национальных хозяйств и мирового хозяйства в целом, она, по существу, является едва ли не самой мощной из этих сил, если не непосредственно, то, во всяком случае, косвенно, как универсальный источник новых достижений, становящихся основой развития и технического прогресса.

Причины возникающих в наше время кризисов наряду с несовершенством различных экономических и социальных структур в большом числе случаев кроются в количественной и качественной неоднозначности результатов технического прогресса, который открывает возможность как для разумного использования достижений техники, так и для применения во вред человеку (атомная промышленность и радиационная угроза; неудержимый рост масштабов использования природных ресурсов; возрастание мощности средств массовой информации; поток новых лекарственных веществ, часто с далеко не изученными действиями и т.д.).

Усматривая прямую или хотя бы косвенную первопричину возникновения тревожных ситуаций в успехах и достижениях науки, приходится считать, что наука несет определенную ответственность за складывающиеся условия, хотя не она, конечно, является главной их причиной. А отсюда с очевидностью следует, что особая ответственность ложится и на творцов науки, на ученых, своими трудами прокладывающих путь к возникновению отрицательных последствий.

Проблема ответственности сама по себе очень сложна. Ведь сегодня в любых мероприятиях задействовано много людей. Но коллективная ответственность является весьма неопределенным понятием. При выполнении широкомасштабной деятельности ответственность лиц обычно рассеивается, и часто при расследовании различных инцидентов ее возлагают на второстепенных работников. И, напротив, существует известная традиция делать единолично ответственным за все руководящую персону. Главная проблема применения ответственности состоит в том, чтобы она была реальной: каждый должен реально отвечать за собственный вклад в общее предприятие. Это значит, что должны быть разработаны механизмы, четко предписывающие, кто за что отвечает и в каких формах[2].

В современных условиях, учитывая, что научно-технологические мощности настолько велики, что их воздействие может привести к катастрофе регионального или глобального характера, тема распределения ответственности становится весьма острой. В наши дни она активно обсуждается многими авторами (Г, Кляйном, X. Ленком, Дж. Лэддом, П. Томпсоном, П. Френчем и др.). Например, X. Ионас утверждает, что сегодня должна быть пересмотрена сама доктрина ответственности, необходимо совершить переход от традиционной ответственности виновного к ответственности предупреждающей, охранительной. Вообще говоря, чем большие технологические возможности имеет действующее лицо, тем от него требуется больший объем знаний, необходимых для предусмотрения вероятных последствий, и тем большую ответственность за эти последствия он должен нести, хотя это положение влечет дополнительные трудности [3].

Особенности научно-технической революции не могли не оказать влияния на постановку этических проблем современного естествознания, в частности на отношение ученых к проблеме ответственности. Как постановка, так и решение проблемы ответственности естествоиспытателя находятся в прямой зависимости от более общей проблемы взаимоотношения науки, морали и этики.

Профессиональная ответственность ученого

Фундаментальная задача всех наук остается той же самой от Платона и Аристотеля до Рассела и Поппера: бескомпромиссная преданность истине в исследовании и преподавании. Но поиск истины не может быть вне моральных принципов и норм. В 40-е года XX века оформляется определение системы правил, действующая внутри научного сообщества и получавшая название внутреннего научного этоса. Их ученый усваивает в ходе своей профессиональной подготовки. Следование или пренебрежение этими нормами выступает как акт морального выбора, предполагающий профессиональную ответственность ученого. Принципы внутреннего этоса науки имеют различные формулировки. Одни из них выражены Р. Мертоном еще в 1942 году в работе "Нормативная структура науки".

В ней исследователь дает описание этоса науки, который понимается им как комплекс ценностей и норм, воспроизводящихся от поколения к поколению ученых и являющихся обязательными для человека науки. С точки зрения Р. Мертона, нормы науки строятся вокруг четырёх основополагающих ценностей:

– Первая из них – универсализм, убеждение в том, что изучаемые наукой природные явления повсюду протекают одинаково и что истинность научных утверждений должна оцениваться независимо от возраста, пола, расы, авторитета, титулов и званий тех, кто их формулирует. Требование универсализма предполагает, в частности, что результаты маститого ученого должны подвергаться не менее строгой проверке и критике, чем результаты его молодого коллеги. Наука, стало быть, внутренне демократична. Как вопиющее нарушение этой ценности Р.Мертон рассматривал попытки создания в нацистской Германии того времени «арийской физики».

– Вторая ценность – общность (в буквальном переводе – «коммунизм»), смысл которой в том, что научное знание должно свободно становится общим достоянием. Тот, кто его впервые получил, не вправе монопольно владеть им, хотя он и имеет право претендовать на достойную оценку коллегами собственного вклада.

– Третья ценность – незаинтересованность. Первичным стимулом деятельности ученого является бескорыстный поиск истины, свободный от соображений личной выгоды – завоевания славы, получения денежного вознаграждения. Признание и вознаграждение должны рассматриваться как возможное следствие научных достижений, а не как цель, во имя которой проводятся исследования.

– Четвертая ценность – организованный скептицизм. Каждый ученый несет ответственность за оценку доброкачественности того, что сделано его коллегами, и за то, чтобы эта оценка стала достоянием гласности. Причем ученый, опиравшийся в своей работе на достоверные данные, заимствованные из работ его коллег, не освобождается от ответственности, коль скоро сам он не проверил точность используемых данных. Из этого требования следует, что в науке нельзя слепо доверяться авторитету предшественников, сколь бы высок он ни был. Равно необходимы как уважение к тому, что сделали предшественники, так и критическое — скептическое — отношение к их результатам. Более того, ученый должен не только настойчиво отстаивать свои научные убеждения, используя все доступные ему средства логической и эмпирической аргументации, но и иметь мужество отказаться от этих убеждений, коль скоро будет обнаружена их ошибочность[4].

Биолог Хонс Мор выражает их совсем просто: "Будь честным, никогда не манипулируй с фактами. Будь точным! Будь честным в отношении приоритета фактов и идей! Будь непредубежденным относительно фактов и идей своих соперников" [5]. В этих формулировках научного этоса истина, как высшая ценность, непосредственно встречается с долгом, а служение истине ставится выше любых личных, групповых интересов и убеждений.

В содержание научного этоса можно включить и нравственные принципы ученого, преподающего в студенческой аудитории, о которых писал М. Вебер в своей статье «Наука как призвание и профессия»: это отказ навязывать своим слушателям личные позиции, поскольку слушатели на лекциях вынуждены молчать; обучение своих учеников признанию неудобных фактов с точки зрения их позиций, благодаря чему они обретут способность к диалогу мнений и культур» [6]. К внутреннему этосу науки следует отнести и ответственность ученого за новизну своих работ, публикуемых в различных изданиях. Каждая работа должна нести новую мысль, идею, подход, но не быть копией друг друга, иначе она лишается статуса научности.

Кроме того, наличие норм и ценностей очень важно для самоорганизации научного сообщества. И хотя отдельные нарушения этических норм науки все же чреваты большими неприятностями для самого нарушителя, чем для науки в целом, уже сама наука оказывается под угрозой, если такие нарушения приобретают массовый характер.

Таким образом, соблюдение внутреннего этоса науки является важнейшим условием сохранения климата доверия в сообществе ученых, поскольку без него было бы невозможно воспроизводство и развитие науки.

Социальная ответственность ученых

В отличие от профессиональной, социальная ответственность ученых реализуется во взаимоотношениях науки и общества. Поэтому ее можно характеризовать как внешнюю (иногда говорят – социальную) этику науки.

При этом следует иметь в виду, что в реальной жизни ученых проблемы внутренней и внешней этики науки, профессиональной и социальной ответственности ученых бывают тесно переплетены между собой.

Интерес к проблемам социальной ответственности ученых возник, конечно, отнюдь не сегодня, однако в последние 20 – 25 лет эта область изучения науки предстала в совершенно новом свете.

Говоря об общей направленности этих сдвигов, необходимо отметить, что вплоть до середины нашего столетия проблемы социальной ответственности науки и ученых, вообще говоря, не были объектом систематического изучения.

Их обсуждение часто носило оттенок необязательности, порой сбивалось в морализирование, и потому нередко представлялось плодом досужих рассуждений. Такие рассуждения могли быть ярким выражением гуманистического пафоса и озабоченности автора, но они, как правило, мало соотносились с реальной практикой научных исследований.

Этические вопросы и этические оценки касались науки в целом, а потому не могли оказывать прямого влияния на деятельность конкретного исследователя, на формирование и направленность его научных интересов.

Было бы, впрочем, ошибкой считать, что они не имели значения – их роль в процессе становления современной науки несомненна. Ведь в ходе этого процесса наука, как мы помним, должна была, помимо всего прочего, получить и моральную санкцию – обоснование и оправдание перед лицом культуры и общества.

Еще Сократ учил, что человек поступает дурно лишь по неведению, и что познав, в чем состоит добродетель, он всегда будет стремиться к ней.

Тем самым знание признавалось в качестве условия – и притом условия необходимого для добродетельной жизни; но вместе с тем и само искание знания оказывалось деятельностью безусловно благой.

В последующей истории философской мысли выдвигались различные трактовки того, что именно есть знание и чем должен направляться процесс познания. Могли меняться те практические акценты, с которыми связывалось обладание знанием, истиной (вспомнить хотя бы бэконовское «знание – сила») – неизменной оставалась эта безусловно необходимая благость истины.

И сегодня, когда социальные функции науки быстро умножаются и разнообразятся, когда непрерывно увеличивается число каналов, связывающих науку с жизнью общества, обсуждение этических проблем науки остается одним из важных способов выявления и ее изменяющихся социальных и ценностных характеристик. Однако ныне попытки дать недифференцированную, суммарную этическую оценку науке как целому, оказываются – независимо от того, какой бывает эта оценка, положительной или отрицательной, – все менее достаточными и конструктивными.

Те стадии развития науки и социально-культурного развития, когда можно было оспаривать необходимость самого существования науки как социального института, ушли в прошлое.

Из сказанного отнюдь не следует, что наука больше вообще не может быть объектом этической оценки, что единственная оставшаяся перед людьми перспектива – это слепо поклоняться научно-техническому прогрессу, по возможности адаптируясь к его многочисленным и не всегда благоприятным последствиям.

Вопрос в том, что такая оценка должна быть более дифференцированной, относящейся не столько к науке в целом, сколько к отдельным направлениям и областям научного познания. Именно здесь морально-этические сужения ученых и общественности не только могут играть, но действительно играют серьезную и конструктивную роль [4].

Опыт послевоенных десятилетий задал существенно иные измерения обсуждению социально-этических проблем науки.

М.Борн, говоря об этом в своих воспоминаниях, отмечал, что в «реальной науке и ее этике произошли изменения, которые делают невозможным сохранение старого идеала служения знанию ради него самого, идеала, в который верило мое поколение. Мы были убеждены, что это никогда не сможет обернуться злом, поскольку поиск истины есть добро само по себе. Это был прекрасный сон, от которого нас пробудили мировые события» [7]. Здесь имеются в виду прежде всего – американские ядерные взрывы над японскими городами.

Большую роль в привлечении внимания общественности к последствиям применения научно-технических достижений сыграло экологическое движение, остро проявившееся с начала 60-х годов. В это время в общественном сознании пробуждается беспокойство в связи с растущим загрязнением среды обитания и истощением естественных ресурсов планеты, общим обострением глобальных проблем.

Именно социальная ответственность ученых явилась тем исходным импульсом, который заставил сначала их, а затем и общественное мнение осознать серьезность ситуации, угрожающей будущему человечества.

В отличие от предыдущего примера в этом случае ответственное отношение ученых заявило о себе еще до того, как положение дел – если его рассматривать в целом – стало непоправимым. Кроме того, если в первом случае непосредственно вовлеченными в трагическое развитие событий оказались представители лишь некоторых областей физики, то экологическое движение оказалось по сути дела общенаучным, затронувшим представителей самых разных областей знания.

Примечательно также и то, что ученые вовлечены в экологическое движение не только своими общественными, но и сугубо профессиональными, собственно научными интересами. Достаточно напомнить в этой связи о том, что разнообразным сторонам проблемы «человек и среда его обитания» посвящена внушительная доля современных научных исследований, причем не только прикладного, но и фундаментального характера [4].

Социальная ответственность ученых, как видно, оказывается одним из факторов, определяющих тенденции развития науки, отдельных дисциплин и исследовательских направлений.

Последние десятилетия отмечены чрезвычайным развитием нейробиологии, в рамках которой возникли и успешно развиваются новые направления, изучающие структуру и функции центральной нервной системы человека. Результаты этих исследований, как имеющие подлинно научное значение, так и представляющие собой скоропалительные, необоснованные или явно сфальсифицированные «сенсации» таят опасность их антигуманного использования отнюдь не в целях излечения психических расстройств, а в качестве средства «модификации поведения». Бурное развитие химии и фармакологии в течение последних десятилетий  обогатило медицину большим количеством новых  активных лекарственных средств, воздействующих на психику человека и его поведение. Успехи нейрохирургии позволили проводить тонкие и сложные операции на мозге. Все эти достижения научно-технического прогресса и естественное стремление ученых проникнуть в тайны деятельности мозга  человека  выдвинули ряд важных морально-этических и правовых проблем [8].

Одной из особенностей современной науки является ее все большее сближение с производством, уменьшается дистанция от момента научного открытия до его практического воплощения, ответственность ученого увеличивается. Появляется необходимость того научного риска, без которого невозможно претворение лабораторных результатов и научных выводов в производство в широком масштабе.

Таким образом, вопрос о практическом применении научных открытий заключает в себе проблему риска, то есть осознания ученым необходимости той смелости, которая выступает одной из конкретных форм проявления ответственности.

Формы проявления научного риска многообразны, но всегда вопрос о нем тесно связан с проблемой моральной ответственности ученого. В осознании ученым возможности или необходимости определенного научного риска  проявляется противоречивый характер свободы научного творчества, с одной стороны, и ответственности – с другой.

Ответственность ученого является оборотной стороной свободы его научного творчества. С одной стороны, ответственность немыслима без свободы, с другой – свобода без ответственности становится произволом.

Когда четкие нравственные критерии утрачивает современный ученый, вооруженный всей мощью современной техники и поддерживаемый всеми «активами» современных государств, когда он «в интересах науки», а не из нравственности, а часто и из чисто «эстетического» интереса к «делу», к открытию и творчеству, как таковому, изобретает наборы ядов, атомное, бактериальное, психопатогенное и др. оружие, это смертельно для человечества, не говоря о том, что это смертельно и для науки [9].

Среди областей научного знания, в которых особенно остро и напряженно обсуждаются вопросы социальной ответственности ученого и нравственно-этической оценки его деятельности, особое место занимают генная инженерия, биотехнология, биомедицинские и генетические исследования человека, все они довольно близко соприкасаются между собой.

Именно развитие генной инженерии привело к уникальному в истории науки событию, когда в 1975 году ведущие ученые мира добровольно заключили мораторий, временно приостановив ряд исследований, потенциально опасных не только для человека, но и для других форм жизни на нашей планете. Мораторию предшествовал резкий рывок в исследованиях по молекулярной генетике. Однако другой стороной этого прорыва в области генетики явились таящиеся в нем потенциальные угрозы для человека и человечества. Такого рода опасения и заставили ученых пойти на столь беспрецедентный шаг, как установление добровольного моратория. Тем не менее, дискуссии вокруг этических проблем генной инженерии отнюдь не утихли [10].

Этот пример показателен в том смысле, что ученые, обращаясь с призывом к коллегам и к общественному мнению, впервые пытались привлечь внимание не обещанием тех благ, которых можно ожидать от данной сферы научных исследований, а предупреждением о возможных опасностях.

А это значит, что проявление чувства социальной ответственности, обеспокоенности выступает в качестве не только общественно приемлемой, но и общественно признаваемой и, более того, общественно стимулируемой формы поведения ученых.

Призывая ученых извлечь уроки из этих событий, американский биохимик, лауреат Нобелевской премии Д.Балтимор отмечал: «Я хотел бы надеяться, что если на горизонте появится другая тема, подобная рекомбинантной ДНК, то те, кто ее обнаружат, не побоятся говорить о ней. Я также надеюсь, что научное сообщество будет более зрелым в своих формулировках и решениях, так что общественность будет склонна верить действиям ученых, а не сомневаться в их мотивах и их честности».

Впоследствии выяснилось, что потенциальные опасности экспериментов в целом были преувеличены. Однако это вовсе не было очевидно тогда, когда выдвигалось предложение о моратории.

И те знания о безопасности одних экспериментов и об опасности других, которыми располагает ныне наука, сами явились результатом научных исследований, проведенных именно вследствие моратория.

Благодаря мораторию были получены новые научные данные, новые знания, новые методы экспериментирования, позволившие разделить эксперименты на классы по степени их потенциальной опасности, а также разработать методы получения ослабленных вирусов, способных существовать только в искусственной среде лаборатории.

Таким образом, что социальная ответственность каждого ученого и сообщества ученых в целом не есть нечто внешнее, некий довесок, неестественным образом связываемый с научной деятельностью.

Напротив, это – органическая составляющая научной деятельности, достаточно ощутимо влияющая на проблематику и направления исследований.

Рассмотренные примеры позволяют увидеть эволюцию этических проблем науки, которые становятся более конкретными и более резко очерченными. В то же время можно заметить, что проблемы социальной ответственности ученых не только конкретизируются, но и в определенном смысле универсализируются — они возникают в самых разных сферах научного познания.

Таким образом, едва ли можно считать, что какая-либо область науки в принципе и на все времена гарантирована от столкновения с этими далеко не простыми проблемами.

В высшей степени характерными в этом отношении являются современные дискуссии, ожидания и опасения, вызванные развитием микроэлектроники и информатики, того, что нередко называют «компьютерной революцией». Бурный прогресс кибернетики и вычислительной техники, широкое внедрение роботов и компьютеров, проникающих в самые разные сферы жизни человека и общества, ставит немало неожиданных и острых вопросов о свободе и суверенности личности, о судьбе демократических общественных институтов. Многие из этих вопросов со свойственной ему прозорливостью предвидел еще основоположник кибернетики Н.Винер.

Известно, что фундаментальные научные открытия непредсказуемы, а спектр их потенциальных приложений бывает чрезвычайно широким. Уже в силу одного этого мы не вправе говорить о том, что этические проблемы являются достоянием лишь некоторых областей науки, что их возникновение есть нечто исключительное и преходящее, нечто внешнее и случайное для развития науки [4].

Вместе с тем было бы неверно видеть в них и следствие изначальной, но обнаруживающейся только теперь «греховности» науки по отношению к человечеству.

То, что они становятся неотъемлемой и весьма заметной стороной современной научной деятельности, является, помимо всего прочего, одним из свидетельств развития самой науки как социального института, ее все более возрастающей и все более многогранной роли в жизни общества.

Заключение

В данной работе рассмотрена проблема ответственности ученого за результаты своей исследовательской деятельности, а также рассмотрены аспекты, связанные с внутренним научным этосом и непосредственно с профессиональной ответственностью ученого, которая выступает как акт морального выбора в вопросе следования или пренебрежения нормами и ценностями научного сообщества.

Проблема ответственности ученого перед обществом уже давно привлекает к себе большое внимание. Она сложна и многообразна, складывается из немалого числа факторов, тесно сплетается с проблемой этических аспектов науки.

Ученый в своей деятельности естественным образом несет ответственность, если можно так выразиться, общечеловеческого характера. Он ответствен за полноценность вырабатываемого им научного «продукта»: от него ожидается безупречная требовательность к достоверности материала, корректность в использовании работы своих собратьев, строгость анализа и прочная обоснованность делаемых выводов. Это элементарные, сами собой разумеющиеся стороны ответственности ученого, так сказать, его персональная этика.

Гораздо шире становится ответственность ученого, когда вопрос встает о формах и результатах использования его трудов через посредство техники и экономики. Неточной будет мысль, что действия, поведение отдельного ученого скажутся на возникновении или протекании того или иного кризиса. Речь идет здесь об ином – о голосе содружества ученых, об их профессиональной позиции.

Вопрос об ответственности в условиях современных технологических возможностей остается открытой проблемой, требующей серьезного анализа. К сожалению, эта проблема пока далека от решения. Но, говоря о разработке конкретных механизмов ответственности, стоит заметить, что уже сам факт открытости научно-технических мероприятий для общественного контроля благотворно влияет на положение дел. Ведь там, где изначально практикуются секретность, закрытость, вседозволенность, всегда складывается удобная обстановка для различных злоупотреблений и недобросовестности; это можно считать самоочевидной истиной.

Литература

1. Агацци Э.Моральное измерение науки и техники. М., 1998. с. 177.
2. Введение в философию и методологию науки: Учебник / Е.В. Ушаков. – М.:
   Издательство «Экзамен», 2005. – с. 391-396.
3. Ленк Х. Ответственность в технике, за технику, с помощью техники //Философия
   техники в ФРГ. М., 1989.  с. 373-392.
4. Философия и методология науки /под ред. В.И. Купцова/. - М.,1996. с. 324.
5. Разум и экзистенция. Анализ научных и вненаучных форм мышления. С.-П., 1999.
6. Вебер М. Наука как призвание и профессия / Самосознание Европейской культуры
   XX века. М., 1993.
7. Борн М. Физика в жизни моего поколения. М. 1963.
8. Чавкин С. Похитители разума: Психохирургия и контроль над деятельностью мозга. — М.: Прогресс, 1982. — С.15, 18.
9. Трубников Н.К. Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания. — М.:
   Политиздат, 1990. — С.279.
10. Фролов И.Т., Юдин Б.Г. Этические аспекты биологии. — М.: Знание, 1986. — С.410.