Матычак О.В. - Проблема соотношения веры и знания в средневековой арабо-исламской мысли

Аннотация

Матычак О.В. Проблема соотношения веры и знания в средневековой арабо-исламской мысли. Анализ решения арабскими философами средневековья проблемы взаимоотношения науки и религии, знания и веры даёт возможность выявить исторические особенности содержания научно-философского знания, противостоящего религиозной вере.

Посягательство человека на знание самого себя и своего окружения, ближайшего и самого отдалённого, обнаруживает с одной стороны, его безмерные возможности, а с другой – родовую ограниченность реального знания. Человек пытается разрешить драму своих взаимоотношений с макрокосмосом мироздания, космосом социума и микрокосмосом внутреннего мира, создавая мирообъясняющие системы, стремясь понять каждый из этих миров, поскольку понимание их является условием его существования и эволюции. Среди них двумя полярными объяснениями явились религиозное и научное, опирающиеся на фундаментальные для каждого из них проявления человеческого духа: религия – на веру, а наука – на знание.

Исторически возникшая полярность религии и науки резко обозначается в наши дни, когда бурные социальные события сталкивают вместе самые разные формы общественного сознания и самые разные уровни их развития. Сплетенность философских и религиозных концепций с практикой социальной и политической жизни ярко представлена в странах Арабского Востока, где современность соседствует с традициями и где заново ставятся вопросы о том, что такое современность, какова её связь с прошлым и каково её будущее.

Философские доктрины предлагают множество вариантов решения социально-экономических задач. В редком из вариантов не присутствует такой компонент как религия вообще или ислам в частности – как главенствующее вероучение арабских народов. Одним из важнейших аспектов современной жизни является роль религии в осуществлении социально-экономических и культурных программ, в частности её роль в научно-техническом прогрессе. Наука характеризуется двумя тенденциями. Первая из ни – сохранение и умножение достижений науки в тех обществах, где она завоевала одно из центральных мест, и внедрение её в качестве существеннейшего компонента культуры, экономической жизни в тех обществах, которые не так давно вступили на путь самостоятельного развития. Вторая тенденция связана с проблемами обнаружения ограниченности известных природных ресурсов, разрушительности бездумного и безудержного натиска на природу, т.е. с проблемами экологии. Последнее обстоятельство требует ограничения притязаний науки, подведения её под контроль нравственности, морали и в ведение в неё этических критериев.

Существует оценка научных структур, отражающая тенденцию последнего времени к «экологическому» взгляду на науку, который ставит под сомнение нужность следования в её развитии по пути «европейской» науки, пути на котором оказалось так много опасностей и который может стать губительным для человечества. Признание необходимости развития и соответственно внедрения науки означают необходимость создания условий для этого, в том числе духовно-культурных ориентаций. Знание как система включено в широкий историко-культурный контекст, анализ исторических форм его структуры предполагает выявление форм и степени зависимости его от этого контекста. Продолжение такого анализа предполагает раскрытие и другой стороны социально культурных связей знания, включение его как составного элемента в культурный контекст и, следовательно, взаимодействие с другими его элементами, в частности с религией. [4, с.5]

Принимая во внимание то обстоятельство, что в настоящее время для полной секуляризации общественной жизни многих, в том числе арабских, стран ещё нет объективных условий, что религия имеет ведущее влияние на жизнь общества, исследователи-востоковеды анализируют вопрос о возможности обращения к религии как средству мобилизации масс на осуществление планов общественного развития. Огромный практический и теоретический интерес с этой точки зрения представляет рассмотрение вопроса об отношении религиозного и научного сознания. Современность и история раскрывают многоплановость этой связи и помогают точнее обозначить в ней место и роль религии.

Как показывает история развития стран Ближнего и Среднего Востока, процесс становления науки, создающей самостоятельную, иную, чем религиозная, картину мироздания, проходил в сложных, противоречивых формах. Научное сознание в течение долгого периода избегало открытого разрыва с религией. Таким было, к примеру, перипатетическое направление в средневековой арабо-мусульманской мысли, которое стало теоретическим обоснованием научной деятельности многих учёных. Выдвигая достаточно настойчивую идею вечности мира, материи как изначальной субстанции, философы в тоже время не отказывались от изложения своих концепций в религиозной терминологии, от попыток вписать предложенное ими представление о мире в систему, построенную на кораническом вероучении, и тем самым раздвинуть рамки традиционной теологии. [3]

Религия как всеобъемлющая или достаточно всеобъемлющая на определённом этапе истории форма сознания, культуры являет собой сложный организм, включающий разные тенденции, направления. Если посмотреть на соотношение науки и религии под углом зрения их основного содержания, то может обнаружится, что их связь не совсем однозначна. История науки и религии показывает, что предмет их интересов, их содержание не являются постоянными, они изменяются, расширяются или, наоборот, ограничиваются.

Анализ решения арабскими философами средневековья проблемы взаимоотношения науки и религии, знания и веры даёт возможность выявить исторические особенности содержания научно-философского знания, противостоящего религиозной вере. Обособляясь от веры, оно вырабатывает понимание специфики своего предмета, способов его исследования и организации знания. Анализ процесса размежевания религии и науки (философии), выявление специфики содержания понятия веры и понятия знания позволяет более точно определить сферу действия религии и сферу действия знания. А это в свою очередь, даёт возможность более точно понять содержание современной идейной полемики между прогрессивными арабскими философами и защитниками традиционного взгляда на роль религии.

Возникновение ислама, создание новой религии уже само по себе было введением нового типа знания, новой рациональности, которая противостояла прежнему типу знания, в большей мере включенному в магию языческих верований. Ислам принёс новый тип знания – знания политического, экономического, правового, выраженного на языке религии и сочетающего установку на разумность, рациональность с авторитетным требованием подчинения носителю более высокого знания, с верой в верховное провидение.

Исследователь истории арабской философии Фарид Джабр утверждает, что арабоязычный мыслитель «возникает как бытие почти исключительно религиозное». И здесь речь идёт не столько о возможной религиозности убеждений мыслителя, сколько о том, что он, как мыслитель, как философ, появляется в среде, где определяющим идейным воззрением была утвердившая себя религия ислама. Само возникновение философии как рационалистического направления мысли связывается многими исследователями с идейными движениями в богословии, в фикхе (с постановкой вопросов об ответственности человека за свои поступки, свободе его воли, предопределении и детерминированности происходящего и т.д.)

Уже внутри складывающегося религиозного учения ислама столкнулись два подхода к пониманию места и роли человека в мире. Первый подход – позиция сторонников утверждения веры с помощью примитивных способов, выражавшихся в настаивании на неприкосновенности буквального смыслотолковании Корана, сунны и хадисов, в отказе от объяснения противоречий, содержащихся в Писании, от попыток построения цельной стройной системы вероучения, т.е. позиция тех улемов (богословов), которые противились изменениям, происходящим в умме, общине мусульман, разросшейся за два века как государственное образование до размеров империи и перешедшей от приобщения к себе сторонников путём завоеваний к обычным формам социальной жизни, включающими расширение экономической деятельности и рост культуры. Вера и её теоретические и практические производные составляли последний критерий богоугодного поведения, а откровение – не только необходимый, но и достаточный базис всякой человеческой деятельности. Откровение, принесённое людям посланником Аллаха, объявило последнюю и окончательную истину – она полностью исчерпана, никакого другого откровения быть не может. Этой позиции деистского традиционализма противостояла другая – позиция той части богословов, которые хотя и содействовали укреплению религии, но одновременно сообразовывались с усложнением государственно-религиозных функций, стремились вовлечь в сферу своего влияния и использовать на своей стороне, или по крайней мере не иметь в виде откровенного врага интеллектуально наиболее развитую часть общества. Поскольку в это время речь уже «не могла идти о насильственном навязывании необходимого единства, – пишет исследователь мутазилизма А. аль-Арави, – оставался только один путь: слить воедино три наиболее богатые культуры – греческую, персидскую и арабскую – на основе абстрактного разума или общепризнанного мерила».

Стимулируемые спорами богословов и решающие проблемы нравственности, поведения человека, его познавательных возможностей и его свободы мутазилиты, «зачинатели рационалистической школы в истории исламской мысли» [1, с.9], составляли оппозицию традиционному суннизму.

Содержание сокрытых взглядов могло выражать разное: расхождение не только с официальной, но и с другими религиозными позициями (как это можно предполагать у Абу-Бакра ар-Рази, аль-Фараби, Ибн-Сины и Ибн-Рушда) или же позицию религиозную, но резко отличную от господствующей (аль-Газали).

Философы оказались на стыке двух культур: принадлежа в исходном пункте культуре мусульманской, они стали в тоже время адептами новой мысли, мысли, пришедшей от античности и ознаменованной в лице Аристотеля интересом к естествознанию и логике, т.е. знанию в новом понимании, знанию не богословскому, а научно-практическому и социально-политическому. Перевод греческих философов дал мусульманской культуре «новое дыхание, измерение… в меньшей степени исключительно религиозное, наоборот, скорее рациональное благодаря диалектике Платона и Аристотеля. Была широко открыта дверь платоновской диалектике и аристотелевской логике, которые поколебали догматизм шариата». Понятно, что такая позиция встречала резкое неприятие её со стороны традиционалистов [2, с.50].

Одним из моментов, определивших самостоятельный статус философии, выделивших её из теологии было установившееся с созданием империи халифата, а затем её распадом фактическое отделение административной, светской власти от власти халифа. Наместники, управлявшие многочисленными областями халифата, высвобождались из-под надзора халифа и обретали практическую независимость. Стремясь сохранить и укрепить её, они старались отстранить и местное духовенство от прямого вмешательства в дела управления. Насколько им это удавалось, какие формы принимали взаимоотношения религии и государственной власти, зависело от конкретных ситуаций, но единой светско-религиозной власти первых халифов уже не существовало. Наместник позволял себе роскошь привлечь ко двору учёных, поэтов, философов. Они конкурировали во влиянии на него с богословами. Связанный с усилением светской власти и способствовавший ему подъём городской жизни, подъём ремесленного сословия, составлявшего социальную базу оппозиционных настроений и движений и требовавшего развития прикладных знаний и их теоретического осмысления, также был стимулом и опорой идеологии, оппозиционной суннитскому богословию, – стимулом и опорой философии.

Наука средневековья вообще была во многом наукой споров, словесной наукой. Наиболее распространённой позицией философов по отношению к религии была точка зрения, согласно которой ислам допускал существование областей знания, дозволенных для исследования. Таковыми были математика, астрономия, медицина, логика, мораль и в определённых пределах физика и метафизика. Из всех мирских наук того периода наиболее враждебной религии была философия – метафизика. Она, по предмету была ей ближе всего и в тоже время имела прямо противоположные цели. Остальные же науки находились в сфере практической деятельности людей, с которой теология мало соприкасалась.

Вопросы, вокруг которых шла полемика, – это вопросы метафизические, не выходящие, как правило, в область конкретных, реальных исследований. Обоснование и анализ проблем требовали строгого логического формулирования и изложения. Логика, логическая классификация степеней научной достоверности, исходных посылок рассуждения, начал исследования помогали выкристаллизовать научно ценные, существенные знания, вокруг которых складываются остальные элементы науки.

Арабо-исламские философы, следуя традиции Аристотеля и сообразуя её с развитием наук своего времени, классифицировали всевозможные посылки по степени их достоверности, а способы выведения из них утверждений – по степени надёжности получения истины. В этой классификации самое высокое место занимала философия, поскольку она пользуется в качестве исходных самыми достоверными посылками, проверенными с помощью приёмов аподейктики на согласование со всеми остальными аподиктически строгими и верными суждениями. Остального рода занятия составляют, согласно философам, область мнений – недостоверных суждений, используемых «диалектами», «софистами» и «риторами». В этой области черпают свои аргументы и образы теология, религия, поэзия.

Допуская некоторую познавательную значимость «диалектических» суждений, философы отказывали им в подлинной научной ценности. Эти суждения, считали они, могут давать только вероятностную истину, быть лишь стимулом к исследованию, но никак не фундаментом науки, не её багажом.

Этот аспект учения философов, составляя их силу в борьбе с массой невежественных представлений, выражал в то время и определённую слабость научной методологии той эпохи, слабость античной парадигмы, в пределах которой двигалась пока ещё научно-философская мысль.

Список использованной литературы

1.   Зайне, Хусни. Аль-Акль инда аль-му’тазила. Тасаввур аль-акль инда аль-Кади Абд аль-Джаббар. Бейрут, 1978.
2.   Роузентал Ф. Торжество знания. Концепция знания в средневековом исламе. М., 1978.
3.   Соколов В.В. Средневековая философия, М., 1979.
4.   Фролова Е.А. Проблема веры и знания в арабской философии. – М.: «НАУКА», 1983. – 168 с.