Индивидуальный раздел

Иконопись и реставрация

Я начала изучать иконопись в 1996 году. В то время для меня это было совершенно естественно, совсем не нужно было объяснять себе – зачем я это делаю. Я рисовала всю жизнь, посещала студию одно время, но по определенным обстоятельствам не смогла поступить в художественное училище, хотя очень хотела. Изучение иконописи для меня было совершенно естественным продолжением моего пути, приведшего меня в православную церковь. Если для того, чтобы понять этот мир, тебе необходимо его рисовать, то вполне логично было начать писать иконы, чтобы понять, что такое православие.

Самостоятельно осваивать иконопись – тернистый и сложный путь, но тем он интереснее. Информацию о рецептах красок, технологиях найти было очень трудно, да и из наших художников мало кто хотел делиться своими секретами. И очень сложно было выработать необходимую твердость руки – ведь икону не рисуют, ее именно пишут. И тут большое значение играет «почерк» иконописца. В иконе главное – линия. И очень важно, как, в каком направлении, и какой толщины она прописана.

Также вполне естественным для меня было освоение реставрации. Во-первых, потому, что обучение иконописи невозможно без глубокого, вдумчивого изучения и копирования старинных образов, во-вторых, потому, что люди, знавшие, что я пишу иконы, стали приносить мне свои старинные иконы с просьбами установить возраст, определить, что за святой написан, отреставрировать. И просто это было очень интересно.

Мир старинной иконы – особенный, иногда можно открыть удивительные вещи. Каждая старинная икона, которую мне приходилось реставрировать, имеет свой характер, если можно так выразиться. Никогда не знаешь, какой сюрприз она тебе подкинет. Однажды под слоем масляной краски 19-го века я обнаружила великолепного Спаса на убрусе 17-го века, написанного темперой. В другой раз мне пришлось восстанавливать утраченные участки тиснения по левкасу. Это было очень трудно, я не знала, как это делать, ведь столкнулась с этим впервые. Реставрационный процесс растянулся почти на год. Я экспериментировала, пробовала разные материалы, мне пришлось заказать специальные инструменты, дающие такие же оттиски. Заказчик остался доволен. Позже я воспроизвела подобный рельефный рисунок на новой иконе.

В настоящее время я занимаюсь оформлением храма Иверской иконы Божьей Матери в г. Харцызске. Роспись храма – не совсем иконопись, тут другая специфика. Очень важно, чтобы храм представлял единое сакральное пространство, единую композицию. Основная трудность данного храма – то, что его начал расписывать другой художник, и по неизвестным мне причинам, бросил. И теперь мне нужно закончить, а я практически не знаю, что он задумывал. На стенах остались наброски святых, мне стоило большого труда идентифицировать их. Трех из них я так и не нашла во всех доступных подлинниках. (Лицевой подлинник – свод правил изображения святых, в нем приведены рисунки с характерными для каждого из них чертами лица и внешним видом). После согласования с настоятелем решила написать на этом месте других. Требования заказчика здесь очень высоки – только натуральные красочные пигменты на яичном желтке. Только настоящее сусальное золото. Я работаю в технике сухой фрески, по известковой штукатурке. Яичная темпера на штукатурке ведет себя совершенно иначе, чем на плоскости иконной доски. Поэтому и приемы письма здесь изменяются, лессировки накладываются немного иначе. А еще, как оказалось, я боюсь высоты! До этого мне приходилось заниматься росписью только на высоте 3-х метров, а здесь в куполе – все 18. Приходится осваивать постепенно, я уже работала и закончила роспись в алтаре на третьем ярусе лесов, где расстояние от земли до настила – 6 метров. Зимой, из-за холодов, работы были приостановлены. В это время я занималась написанием икон для иконостаса. Иконостас нашего храма – уникальный, он весь выточен из мрамора. И было решено писать для него иконы также на мраморных плитах. Я столкнулась с такой техникой впервые, писать темперой по мрамору достаточно сложно – краска может начать шелушиться. Также она плохо впитывается, размываются предыдущие слои. Зато очень легко, (гораздо проще, чем на обычном иконном грунте) счистить то, что не получилось, не нравится, неверно взятый тон. Золочение икон также производится сусальным золотом.

Христианское богословие

Я с первого курса увлеклась изучением христианского богословия. Очень интересно следить за путями развития теологии от апологетов и до наших дней, изучать Вселенские соборы, то, как складывалась система догматов, понимать, какими путями идет современное богословие.Из апологетов мне нравится Тертуллиан, из современных богословов - Дитрих Бонхёффер, В. Н. Лосский. Вообще, как религиовед, я не отдаю предпочтение богословию какой-то одной конфессии, не нравится сравнивать различные идеи и подходы.

Дитрих Бонхёффер - лютеранский пастор, он жил в Германии во времена Третьего рейха. Его богословие - это не просто "безрелигиозное христианство", как пишут во всех учебниках, а нечто большее. Это богословие одиночества. Это размышления о нравственном выборе и ответственности, которую на тебя накладывает этот выбор. И мужестве нести свой крест до конца.Перед лицом серьезной опасности, угрозы смерти человек всегда одинок, он остается один на один с Богом и своей совестью. И должен сам решать, как ему поступать и какой путь выбрать. Бонхёффер пишет об этом. Он встал на путь борьбы с фашизмом и мужественно шел по нему до конца. Был узником различных концлагерей, в 1945-м, перед отступлением, немцы казнили его.Его письма близким на волю составили книгу "Сопротивление и покорность". Теология Бонхёффера - это еще и попытка богословского осмысления фашизма, как тоталитарной системы, и проблемы человека, живущего в этой системе. Или ты должен молчать, и таким образом ты одобряешь преступления и становишься на один уровень с фашистами, или ты должен бороться, действовать так, как требует совесть. Иного пути фашистское государство не оставляет человеку.Бонхёффер размышляет о том, что значит Бог и человеческая совесть во времена величайших преступлений против человечества.

Я веду группу в ВК и блог, посвященный христианскому богословию. Правда, блог пришлось временно переделать под задачи более насущные, чтобы распространять важную информацию. Но я надеюсь, что к осени все вернется на свои места, и мой блог будет снова выполнять свои функции - знакомить подписчиков с теми богословскими трудами, которые я изучаю, и с моими мыслями по поводу их.

Вторая мировая война

Меня привлекает все, что связано с этой темой - фильмы, музеи, фото, мемориалы. Если я приезжаю в какой-то город, я всегда стараюсь посетить местный мемориал, музей, посвященный войне. Когда я была в Киеве, посетила Мемориал Славы, музей военной техники под открытым небом. В Харькове посетила мемориальный комплекс в Лесопарке и Исторический музей. Разумеется, была в нашем музее под памятником Освободителям Донбасса.

Мало кто знает, но в ДонНАСА тоже есть свой небольшой музей, в котором собраны материалы о преподавателях академии - участниках войны. Еще там есть подробные карты боевых действий в Макеевке, Донецке и Донецкой области. Несмотря на то, что музей небольшой, занимает одну комнату, в нем есть макет блиндажа, воссозданна его внутренняя обстановка. Можно сфотографироваться, будто в настоящем блиндаже.

Еще очень хочу посетить в следующем году Мамаев курган и Саур-могилу.

Также я собираю вещи, связанные с войной - старые гильзы, награды. У меня есть даже советская каска того времени, правда в очень плохом состоянии. Недавно у меня появилась медаль "За взятие Кениксберга". Друзья знают о моем увлечении, частенько дарят мне разные трофеи.

Любовь к военной тематике, видимо и подвигла меня на изучение религиозно-философских идей того времени, мировоззренческих и культурных тенденций, связанных с войной, как того периода, так и современных, новых "толкований" войны, современной мифологизации военных событий. История, как наука, зачастую имеет большую идеологическую нагрузку. Смысл этой нагрузки всегда зависит от правящих элит того или иного общества. В случае с историей Второй мировой - это очень хорошо заметно в современном обществе. Видимо, применимо к истории, понятие "истина" не правомерно.