Магистр ДонНТУ Кобец Андрей Андреевич

Кобец Андрей Андреевич

Факультет интеллектуальных систем и программирования

Кафедра прикладной математики и искусственного интеллекта

Специальность Прикладная математика

Прогнозирование курса биржевых котировок на основе статистических данных финансового рынка с использованием современных методов моделирования

Научный руководитель: к.т.н., доц. Анохина Инна Юрьевна

К вопросу о цифровом бессмертии

Предисловие

С самого начала своей истории человечество страшилось смерти. Вопрос «Что же будет после того, как я умру и можно ли этого избежать?» будоражил умы людей настолько, что вокруг этой темы образовалось огромное множество мифов и легенд – различные варианты загробной жизни или теоретические способы достижения бессмертия встречаются в фольклоре в каждом уголке земного шара. С появлением вычислительных устройств произошло практически то же самое – почти с самого их возникновения появился невероятно притягательный концепт – цифровое бессмертие или, поэтически выражаясь, «резервная копия души».

Мы не будем полагаться на концепции, разделяющие тело и разум – не существует в современной науке подтверждений тому, что наш мозг опирается на какие-то трансцендентные свойства материи, генерируя наше собственное «Я». Да, в какой-то момент, идеалисты могли уповать на так называемое «Квантовое сознание», однако, предположение о том, что природу сознания можно объяснить лишь с помощью квантовых эффектов, таких как явление суперпозиции и квантовой запутанности, не сходится с известными фактами: «квантовые состояния декогерируют до того, как они достигают пространственного и энергетического уровней, достаточных для того, чтобы влиять на нейронные процессы» [1]. Таким образом, мы с достаточной долей уверенности можем утверждать: сознание возникает внутри нашего тела, в следствие каких-то процессов в нём.

Так значит ли это, что элексир бессмертия, философский камень, над которым уже сколько веков бились учёные всего мира как никогда близок? Значит ли это, что вечная жизнь – лишь вопрос условной мощности симулирующих систем и точности измерительных приборов? Чтобы в этом разобраться, я предлагаю поставить серию мысленных экспериментов.

Голова профессора Доуэля

Первый вопрос, который встаёт на нашем пути – «Что именно в нашем теле хранит сознание?». Для ответа на него, предлагаю воспользоваться научным принципом, так называемой Бритвой Оккама в довольно вульгарной манере – взяв живого человека, мы будем в буквальном смысле «отрезать всё лишнее» – отбрасывать те органы, которые в этом процессе точно не участвуют…

И сразу отрежем большую часть тела – я думаю, это очевидно, что 92% нашего тела – лишь устройства ввода/вывода, да система жизнеобеспечения думающей желеобразной субстанции под названием мозг. За ними отправится и разветвлённая сеть периферийной нервной системы – ведь она служит исключительно проводником сигналов от органов чувств. Что же остаётся? ЦНС – головной и спинной мозг. Теоретически, можно было бы отказаться и от последнего, однако, т.к. это мысленный эксперимент, и мы не ограничены в вычислительных мощностях, те лишние части тела, что в теории могут влиять на наш мысленный процесс лучше оставить – нам достаточно того, что наша область интереса ограничилась вещами, более-менее однородными по своей природе.

Итак, у нас есть головной и спинной мозг. Мы его подключили проводами к условной «матрице», положили в питательный раствор и получили обитателей множества виртуальных миров, которые вполне неплохо могут себя чувствовать и без таких ненужных вещей, как сердце, почки или лёгкие.

Подобный вывод подтверждается и с более научной точки зрения – современная наука также склоняется к тому, что разум не является продуктом работы каких-то внетелесных конструкций и тем более – других органов, отличных от мозга [2].

Но это не то! Полное погружение, это, конечно, хорошо, но ведь нашей задачей осталось цифровое бессмертие. А это значит, что нам необходимо углубляться дальше.

Клон

Рассматривая работу мозга под микроскопом, мы замечаем, что на клеточном уровне, упрощая, он состоит из множества маленьких самостоятельных клеток – нейронов, общающихся между собой сложными электрохимическими реакциями с помощью специальных отростков – дендритов. Так как в нашем воображении мы не ограничены не точностью измерительных приборов, не мощностью платформы, на плечи которой ляжет симуляция всего этого многообразия взаимодействий, мы, потерев руки, собираем супер-МРТ9000 и получаем на выходе точную полнофункциональную виртуальную проекцию нашего мозга, запустив которую в виртуальной среде на каком-нибудь суперкомпьютере, радуемся результату.

Вот мы наконец и добрались к концепции цифрового бессмертия. Такой, какой она была описана в большинстве источников. Вроде-бы мы и добрались до чего нам нужно… Но не совсем. Ведь это – да, полноценный, да, не привязанный к биологической составляющей, но всего лишь клон! Но ведь клон не является «мной», тем, кто сейчас пишет этот текст. А значит необходимое условие мы не достигли.

Цифровое бессмертие

Наверняка многие слышали про то, что человеческий мозг задействуется лишь на 10-15% от его возможностей. Только вот мозг, который на МРТ сияет, как новогодняя ёлка принадлежит далеко не сверхчеловеку, но эпилептику.

Наш мозг очень интересная штука. Он как часовой механизм, сбалансирован миллиардами лет эволюции, во время мыслительного процесса участки мозга то загораются активностью, то успокаиваются, передавая импульсы дальше.

В таком случае возникает закономерное желание – постепенно заменять цифровыми копиями нейроны пока они неактивны. По сложности эта задача скорее всего сопоставима с заменой транзисторов в ядре процессора во время его работы, однако уже не выглядит настолько же невозможно абстрактной как «Достичь бессмертия». К тому же в данном случае речь идёт скорее не об отдельных нейронах, а о целых группах, отвечающих за тот или иной образ. Таким образом, в процессе замены всё реже будет происходить обращение к «живым» участкам и всё чаще – к участкам виртуальным, перенося таким образом сознание на цифровой носитель.

При чём тут корабль Тесея

Однако в таком случае возникает один очень важный вопрос: а будем ли это действительно мы, а не очередной клон? Как определить оригинал?

Ещё Плутархом [3] был сформулирован следующий парадокс: Если в объекте раз за разом заменять по одной составные части, останется ли объект тем же, когда таким образом будут заменены все его части? Парадокс корабля Тесея - извечная тема для полемики. И он, казалось бы, должен поставить крест на размышлениях. Будем ли мы нами, теми же самыми нами, которые легли на операционный стол, когда от наших нейронов не останется и следа?

Ну… Мы не знаем точно. У парадокса, как это бывает, два взаимоисключающих ответа, вызывающих новое множество вопросов: если предположить, что объект не является изначальным, закономерно возникает вопрос: в каком моменте, он потерял свою оригинальность? Обратную де сторону вопроса в своё время довёл до абсурда американский писатель Ф. Баум.

В своих произведениях, описывая историю железного дровосека, он рассказывал, что изначально он был самым обычным мужчиной, топор которого заколдовала злая ведьма, заставив тот постепенно отрубать ему конечности. Однако мужчина не умер – его друг-кузнец заменял утраченные части тела, пока не вышло, что всё его тело состояло из железа. Но дело в том, что мужчина, ещё будучи обычным человеком, был помолвлен. И когда он пришёл к своей возлюбленной, то узнал, что та вышла замуж… За человека, собранного из отрубленных частей. Так автор поставил ещё один вопрос: что будет более «оригинальным»: тот объект, в котором все части были заменены или же тот, который построен из частей оригинала, но изначально не существовавший?

А нам не всё ли равно?

Но действительно ли нам так важно, что на самом деле происходит? Если проблема кажется нерешаемой, возможно выход имеет смысл искать где-нибудь на другой стороне. И такой выход действительно существует и имя ему – обновление клеток. Каждые 10 лет человек оказывается в практически новом теле [4]. Мозг здесь не исключение. Не смотря на очень медленные темпы восстановления, клетки нашего мозга, как и все остальные в нашем организме, изнашиваются и умирают. Нейронные связи ослабевают и видоизменяются. Кроме того, в современной науке появляются исследования передачи памяти между нейронами во время нейрогенеза [5]. То есть учёные-нейробиологи всерьёз рассматривают гипотезы, согласно которым память не исчезает со смертью нейрона, а передаётся «нейрону-наследнику». Убивает ли это нас?

А нам не всё равно? Люди мечтают о сохранении статус-кво в этом плане. Я мыслю, следовательно существую и не важно, что возможно за меня эту мысль додумывает совершенно другой человек. Мне важно ощутить непрерывность этого процесса, чтобы считать самого себя – самим собой. Но ведь трюк в том, что ощущение непрерывности процесса самосознания – это не просто часть системы, но и большой её трюк – ведь в состоянии осознания себя «здесь и сейчас» человек проводит немногим больше половины своего времени [6]. В противном случае же нам бы пришлось назвать всех людей, переживших амнезию – погибшими, ведь у них не было доступа к их памяти, а значит и к большей части своего «я».

Получается, что мне, как внутреннему наблюдателю для уверенности в непрерывности разума необходима причинно-следственная связь между процессами виртуальными и реальными: если «по-настоящему» моя мысль зародится в той части мозга, которая ещё не была оцифрована, была обработана каким-либо образом, не отличимым по параметрам от оригинала и вернулась назад, я продолжаю сохранять целостность, ведь оцифровке подвергаются лишь неактивные области.

Таким образом, возникает главный вопрос: что именно было перенесено на компьютер? Физические оболочки нейронов остались позади, электроны, как уже было сказано, не могут являться носителями информации. Тогда что де мы старались сохранить в итоге, старательно оберегая от внешнего воздействия?

Процесс. Мы не прерывали главное - производную электрохимических реакций в нашем мозгу. Мы подменяли лишь те части механизма, которые в данный момент не работали. Вот оно - наше «Я». Чуть более конкретное, но всё такое же до жути абстрактное! Мы – операционная система, зашитая в память нашего носителя – тела, виртуальная абстракция.

При этом прекрасно решается проблема клонов: для того, чтобы одновременно создать нескольких хранителей нашего «я», необходимо или исходный сигнал разделить на несколько частей, или каким-либо образом усиливать его, ведь после такого «разделения» мощность исходного сигнала должна значительно снизиться. В обоих случаях происходит недопустимое вмешательство внешних факторов в работу системы.

А что в итоге?

Как это зачастую случается, вопросов подобный эксперимент вызвал даже больше, чем ответов. Мы определили, что наше сознание, является ничем иным, как некоторой виртуальной надстройкой, результатом взаимодействия элементов биологической надстройкой и обосновали причину по которой такой перенос можно считать именно оцифровкой сознания, а не запуском цифровых копий, однако это в свою очередь ставит множество вопросов перед нами как исследователями: какая частота дискретизации системы позволит согласиться, что она в достаточной мере точно моделирует процессы, протекающие в нейронах, чтобы считать ответы системы достоверными? Что происходит с человеком между тактами процессора? Он существует или нет? Если нет, на очередном такте работы, возвращается ли он к жизни или это всегда его клон? Если же ответ – что он существует, что мешает ему замедлиться до 0Гц? Будет ли это всё ещё живой объект? А если учесть, что некоторое квантование сигналов происходит в и в обычном, биологическом мозге?

Тем не менее на мой взгляд, тема цифрового бессмертия незаслуженно обделена вниманием. Испуганная поп-культурой общественность очень скептически относится к такому варианту реализации бессмертия, упуская из виду не только перспективный вариант «вечной жизни», но и возможность более глубокого погружения в природу нашего сознания во время его поисков.